Мой темный Ромео

В основном с тех пор, как я выгнал ее из нашего общего пентхауса совершенно голой в тот день, когда наша помолвка распалась, а затем подал на нее запретительный судебный приказ, когда она постоянно пробиралась к моей двери, умоляя о прощении.

— Ты все еще влюблен в нее, не так ли? — Даллас подняла свое красивое лицо вверх, моргая темными кучерявыми ресницами, которые делали ее похожей на животное Диснея.

Отрицание вертелось у меня на языке прежде, чем я понял, что если скажу «да», то избавлю Печеньку от горя, когда в конце концов избавлюсь от нее.

Уже сейчас ее тело было слишком близко к моему.

За мятежной жилкой скрывалась молодая женщина, способная на большую любовь. Любовь, которую я бы точно не вернул. Было бы лучше установить, что мы были бы не чем иным, как коммерческой сделкой.

— Да, — услышал я свой собственный голос.

Это был первый раз за многие годы, когда настоящий смех застрял у меня в горле.

Я. Влюблен в Морган.

Я больше симпатизировал дьяволу.

У Даллас перехватило горло. Она кивнула, собирая платье и вставая.

— А ты? — Спросил я. — Мэдисон владеет твоим сердцем?

Так утверждала Фрэнки.

Я собирался обнюхать эту тему. Не потому, что меня это волновало, а потому, что мне нужно было знать, стоит ли мне следить за ней.

Тот факт, что у меня не было к ней чувств, не означал, что я был восприимчив к скандалу, который потряс бы округ Колумбия до основания.

Она остановилась у двери, спиной ко мне.

— Твой коллега и его жена действуют мне на нервы, — она проигнорировала мой вопрос. — Я хотела бы вернуться домой в ближайшие десять минут.

Я бы подтолкнул ее к Мэдисону, но я просто не мог найти в себе силы проявить любопытство.

— Я позвоню Джареду.

 

 

 

 

ГЛАВА 20

Даллас

По крайней мере, я могла быть спокойной, зная, что невежественность моего мужа распространяется и на других.

Джаред подъехал к особняку около полуночи. Мой будущий муж отстегнул ремень безопасности, все еще уткнувшись лицом в экран телефона, и читал статью в «Forbes Money».

— Джаред, — прорычал Ромео, касаясь дверной ручки. — Оставайся здесь. Я поеду в пентхаус примерно через час.

Нет, пожалуйста.

Никакой благодарности.

И, как я поняла, этот жалкий предлог для мужчины, который только что признался в любви к своей бывшей, ожидал, что я займусь с ним оральным сексом, прежде чем он удалится в свою холостяцкую квартиру.

В награду за хорошее поведение, не меньше.

Я могла сообщить ему, что он неправ… или я могла показать ему, что я больше, чем невинный маленький олененок, и отпугнуть его до самой свадьбы.

Впервые в жизни я выбрала воспитание.

Мы дошли до двери. Тишина гудела между нами, как драматическая фонограмма.

Он открыл ее, позволив мне войти первой. 

— Твоя осанка была слабой, но в остальном ты хорошо выступила.

Я догадалась, что это его версия комплимента.

Неудивительно, что Морган его бросила. Этот человек был теплым, как Уран.

Я промолчала, сосредоточившись на том, чтобы ворваться в свою комнату, не ударив его ножом. Это была победа в моей книге.

Он шел на шаг позади.

— На самом деле, — я повернулась, положив руку ему на грудь.

Его грудные мышцы напряглись под классической рубашкой от «Итона». Для разнообразия он казался слегка осведомленным о моем существовании.

— Не мог бы ты принести немного взбитых сливок снизу? — я прикусила нижнюю губу. — У меня всегда была эта фантазия…

Выражение его лица омрачилось. 

— Нет.

— Ромео, о, Ромео, — я обвила руками его плечи, прижавшись к нему всем телом. Он был твердым везде. И я имею в виду везде. Бедняга Морган, возможно, и имела его сердце, но его член, похоже, был общественной собственностью, — это моя мечта.

Он оторвал от себя мои руки. 

— Найди лучше.

Направив свой взгляд чистой страсти, который всегда заставлял папу подчиняться моей воле, я прошептала:

— Это мой первый… опыт.

Казалось, это помогло.

— Это может стать последним, если ты продолжишь вести себя как ребенок, — он повернулся, топая на кухню.

Святое дерьмо.

Он делал это.

Мама была права. Мужчины более просты, чем маленькое черное платье.

Я поспешила в свою комнату, скользнув в нежно-розовую ночную рубашку с атласными бантами, обернутыми вокруг груди.

Спасибо, Кара, за сутенерство моей поездки.

Через несколько минут появился Ромео с банкой взбитых сливок в руке. Было более чем смешно видеть самого заносчивого и серьезного человека, которого я когда-либо встречала, держащего что-то такое… случайное.

Его глаза рыскали по моему телу. 

— Кара купила тебе это?

— Да, — я заставила себя улыбнуться. — Тебе нравится?

— Мне понравится больше, когда оно будет валяться на полу в клочьях, — он сунул мне в руки взбитые сливки. — На колени. Сейчас, мисс Таунсенд.

— Можешь… сначала раздеться? — я сглотнула, изображая застенчивость. — Я никогда раньше не была полностью голой перед мужчиной.

— Полная нагота не понадобится для того, что я задумал для тебя.

Крик застрял у меня в горле.

Эгоистичный ублюдок.

Его эго нуждалось в собственном почтовом индексе, ток-шоу и гареме агентов.

— Просто… просто ляг на мою кровать, хорошо? — выдавила я из себя.