Мой товарищ

— Я и на Ивотском буду работать, только по своей части, по каменщицкой. Но нынче с весны я пойду в Бытошь — там на стекольном заводе ставят новые корпуса, нужны каменщики. Хочешь со мной в каменщики идти?

— С удовольствием, если возьмешь меня и Федю своего, — отвечает Легкий.

— Ну, Федю я не возьму, ему и дома дел много по хозяйству, а вот тебя, пожалуй, возьму. Надо же тебя к какому-то делу приучать.

— Ну что ж, приучи, я тебе за это спасибо скажу.

Я думал, что это только шутливый разговор у них, дескать, болтают от нечего делать.

Каково же было мое удивление, когда весной отец нанялся в Бытошь к подрядчику строить новые корпуса и взял с собою Легкого! Ведь обычно к отцу в пару многие взрослые просятся, у него есть чему поучиться. А он берет только самых подходящих для себя. Легкий же не просился, а отец сам его позвал. Я и удивился и огорчился, мне тоже хотелось быть каменщиком.

Я начал выговаривать отцу:

— Чужих берешь, а своего не хочешь.

— Подожди, дай срок, возьму и тебя, — ответил мне отец. — Вот осенью, когда пойду печки класть, возьму и тебя. А пока тебе дома надо быть, матери помогать.

Осенью… Но мне хотелось пойти теперь вместе с Легким.

Правда, после выяснилось, что Легкого отец не в пару к себе взял — Вася еще мал был, но все же он его уже определил на работу.

Легкий и мой отец приходили домой каждое воскресенье, Бытошь от нас всего в семи верстах. И Легкий такое мне рассказывал, что просто дух захватывало.

— Понимаешь, товарищ, — говорил он мне, — это совсем не то, что было на Ивотском. Правда, работенка тут потрудней бывает, чем на заводе, — я гарцую цемент, подношу кирпичи, воду, — но зато какие харчи? На завтрак каждому — будь ты большой или маленький — дают по целой селедке. Мне они уже и надоедать начали. И чай с баранками. Чаю пей сколько хочешь! В обед щи с солониной и каша гречневая или пшенная с подсолнечным маслом. Солонина иной раз бывает и с душком, неважнецкая, но мы тогда кладем в щи побольше перчику, оно и ничего, сходит и такая. А в ужин опять щи и каша, чай, но солонины не бывает, ее мы всю съедаем в обед. Самое же главное — очень весело у нас в казарме после работы. Если бы ты посмотрел, какие там чудаки есть, послушал бы, какие смешные истории они рассказывают! Сдохнуть можно со смеху… Нет, ты обязательно просись у своего тятьки, чтобы он и тебя взял в каменщики. Если не насовсем, то хоть на недельку. Он это может сделать, ему стоит только сказать десятнику, и все! Твоего отца и десятник и даже сам подрядчик уважают. Как-никак, а он первый из первых там, его куда хошь поставь — он сделает. Просись, говорю! И мне с тобой веселей будет, а то я по тебе иной раз так скучаю. Вот, думаю, Федю бы сюда!

— Легкий, — говорю я, — мне проситься у отца бесполезно. Раз он сказал, что до осени не возьмет, то уж точка. Я его хорошо знаю.

— Ах, черт побери! А мне так хочется, чтоб ты поработал со мною в каменщиках… Ну ладно, попробую-ка я сам поговорить с ним. Не все же ты должен дома возле матери сидеть.

— Я не сижу, работы и тут хватает.

— Знаю, во работа работе рознь. Нет, я все же потолкую с ним о тебе.

— Попробуй, только вряд ли что из этого получится.

— Посмотрим. Попытка — не пытка.

…Я не знаю, что Легкий говорил моему отцу, как он ему доказывал, что меня тоже надо взять в Бытошь, а только однажды отец, придя домой, сказал матери:

— А знаешь, что я думаю, баба… Не взять ли мне и Федю в Бытошь? Ты как тут? Справишься одна?

Мать знала, как мне хотелось пойти в каменщики, и, хотя я ей дома нужен был, решила отпустить.

— Ну что ж, бери, — говорит она отцу. — Я тут теперь как-нибудь одна управлюсь, главные-то работы — сенокос и жатва — закончились. Да и Ольга подросла, боронить озимые она сумеет, пахать же все равно сама буду.

Я чуть не заплясал от радости. Я никак не мог дождаться понедельника, чтобы утром вместе с отцом, Легким и другими нашими мужиками зашагать впервые в жизни не куда-нибудь, а в каменщики! Ведь каменщики — не дроворубы, они в своем деле такие же мастера, как распущики и выдувальщики халяв на стекольном заводе, и зарабатывают они в месяц почти столько же.

А работа каменщика интересней, чем работа распущика или мастера-выдувальщика. Те всегда на одном месте работают, а каменщик в разных городах, деревнях и поселках, он за всю свою жизнь немало свету и людей повидает. Правда, я не сразу стану настоящим каменщиком, буду только подсобным рабочим, но ведь и все начинают с этого. А самое главное — я опять буду вместе с Легким…

И вот я шагаю по дороге в Бытошь, рядом с Васей Легким.

Впереди идут взрослые — мой отец и другие каменщики.

По сторонам дороги стеной стоит лес, такой, какого нигде нет в округе. Этот лес принадлежал раньше миллионеру Мельникову, а теперь — акционерному обществу Мальцевских заводов. Мельников продал лес и два завода акционерам за двенадцать миллионов рублей, а деньги положил в Английский банк. Говорят, что такой лес тянется и за Бытошью, во все стороны на пятнадцать верст.