Мои убийственные каникулы

– Не кипятись, Шакил, – говорю я, чтобы унять боль от ожога. – И не разъединяйся.

Она фыркает, и я перестаю слышать шум океана.

Ишь ты! Опять меня гложет чувство вины. Я бормочу себе под нос ругательства и в растрепанных чувствах пришпориваю своего ревущего коня.

Глава 8 Тейлор

Когда приезжает Майлз, я на него даже не смотрю.

Мой взгляд прикован к океану, устремлен вдаль. Я молча, одним движением подбородка указываю Майлзу на холмик, где раньше высмотрела пистолет. Звук открываемого пакета для вещдоков – свидетельство того, что оружие найдено и что мне можно удаляться в сторону Кориандер-лейн, нашего домика. Я уже отправила Джуду эсэмэс, что иду домой, хотя он не прочтет его еще час. Когда моего брата интересует разговор, как было этим вечером, он обо всем вокруг забывает, в том числе о своем телефоне. Мне нравится эта его особенность наряду с кучей других, нравится его умение уделять внимание собеседнику, внушать тому чувство, что тот – единственный, кто остался на Земле.

Кстати, об оставшейся на Земле горстке людей: если бы мы с Майлзом оказались единственными выжившими, то это означало бы трагический конец людской породы!

Он не только отказывается вычеркнуть меня из своего списка подозреваемых, но и проявляет возмутительную неблагодарность. Я не позвонила в полицию Барнстейбла по единственной причине: они там довольствуются Джаддом Форрестером и больше никого не желают искать. Что ж, когда я в следующий раз найду орудие убийства, то обращусь прямиком в полицию. Мысленно я уже удалила номер Майлза Самнера из своего телефона. Какой еще охотник за головами?

Не могу поверить, что он обозвал меня Шакилом!

– Тейлор, – раздается у меня за спиной голос материализовавшегося охотника за головами. – Ты что, решила меня игнорировать?

Не собираюсь ему отвечать. Будешь знать, грубиян!

– Я всегда веду себя по-идиотски, когда волнуюсь, – говорит он, заставляя меня хмуриться. – Ты права, я за тебя волновался. Теперь, может, сбавишь шаг?

Этими словами он заставляет меня припустить еще быстрее.

Иду и волнуюсь. Неприятное чувство, зародившись в грудной клетке, ползет вниз, в живот, и ну там шуровать! Не ожидала, что Майлз так на меня подействует. Меня еще никогда так грубо не отталкивали, и теперь я очень опасаюсь этого человека, бесцеремонно расковырявшего мою детскую травму. Оказывается, у него есть надо мной власть!

– На случай, если ты не заметила: я не из особо чувствительных. Это одна из причин моего развода.

Черт бы его побрал! Разбудил-таки во мне любопытство!

Разведен, значит… Эта информация – как развязавшийся шнурок: так и подмывает его завязать. Глупо делать вид, что я не умираю от желания побольше узнать об этом враждебном ворчуне. Пара-тройка вопросов не повредят, главное, задать их понебрежнее.

Я постепенно замедляю шаг.

– Ну? – Я сурово складываю руки на груди, чтобы сделать свою уступку менее позорной. – Остальные причины твоего развода?

Слышу у себя за спиной его хмыканье. Дальше – тишина.

– Прежде чем стать охотником за головами, я служил детективом в полиции Бостона, как мой отец и мой брат. Семейный промысел, так сказать. – Он откашливается. – Нам с братом хотелось выйти в отставку раньше положенного срока и открыть свою детективную фирму. Я уже собирался подать заявление об увольнении, но сначала хотел поставить точку в деле Кристофера Бантона, похитившего ребенка. Похищенный напомнил мне Бобби, моего лучшего друга детства. Бобби болел, его болезнь оказалась смертельной.

Я почти останавливаюсь и роняю руки.

– Мы с Полом, ну с тем, кто нанял меня для этой работенки, оба дружили с Бобби. В детстве мы были неразлучной троицей, потому я и… Не знаю, почувствовал ответственность. Пол позвонил и попросил меня помочь расследовать убийство Оскара Стенли.

– О!.. – Этот вырвавшийся у меня звук не помогает справиться с давлением в груди. – Я не поняла. Не знала, откуда ты знаешь приятеля Лайзы.

– Не важно. Главное, тот, похищенный, и Бобби были похожи как две капли воды. Я тогда так увлекся, что перестал ночевать дома. Ушел в дело с головой, а для детектива это губительно. Ты теряешь объективность, позволяешь своим эмоциям решать за тебя. Так я все и провалил: и расследование, и собственный брак. – Он невесело усмехается. – Прихожу однажды домой, а там пусто. Я подозревал, что это случится. Где-то месяц спустя получаю документы на развод. Я так заработался, что уже не помнил, когда мы последний раз разговаривали.

В его истории много пустот, но тон свидетельствует о том, что он говорит только то, что хочет сказать.

– Не могу представить себе, чтобы ты кому-то делал предложение.

– Почему?

– Не знаю. Человек, ждущий ответа, уязвим.

– Ты права, не люблю быть уязвимым. И отношения не люблю. – Опять он надолго умолкает. Я даже оглядываюсь, чтобы проверить, продолжает ли он шагать следом за мной, и ловлю, несмотря на темноту, его пристальный взгляд. – Потому я здесь исключительно, чтобы заниматься делом, Тейлор. А не бежать за тобой по пляжу, уговоривая перестать, пока ты притворяешься сердитой.