Мои убийственные каникулы

Не знаю, сердиться или смущаться.

– Притворяюсь? – переспрашиваю я, оглядываясь.

Майлз не останавливается и таранит меня.

– Именно! Нечего увиливать. Вижу, как призывно ты вертишь передо мной задницей.

Я так краснею, что даже глаза щиплет от стыда.

– Получается, я сама напрашиваюсь?

– Я бы пальцем к тебе не прикоснулся без разрешения, Тейлор. Напрашиваешься? – Он качает головой. – Нет. Это я тебя прошу: хватит кокетничать.

– Вот еще! – шепчу я, стараясь не обращать внимания на то, как тычется мне в живот его возбужденный член, как ни старается он себя обуздать. – Никакого кокетства!

– Не-у-же-ли? – тянет он. – А чьи пальчики сейчас расстегивают мне джинсы?

Получается, что мои. Оказывается, я действительно выкручиваю из петли металлическую пуговицу.

Я роняю руки, как будто дотронулась до раскаленного металла. Сравнение подходящее, учитывая, как пышет жаром его напрягшийся живот. Его рот. Глаза. Весь он. Никогда такого не испытывала! Раздражение пополам с вожделением. Это вызывает зуд, это поглощает – при очевидной неуместности.

– Ты хочешь сказать, что я посылаю смешанные сигналы? Потому что ты вроде просишь, чтобы я прекратила предлагать тебе… физическое удовольствие…

– Секс, Тейлор, – вот как это называется.

– Но кто спер у меня мои сексуальные трусики и чуть не поцеловал меня сегодня утром, а? Кто после этого шлет смешанные сигналы?

Он так стискивает челюсти, что я слышу скрежет зубов, но помалкивает.

– Лечь с тобой в постель было бы катастрофой. По эмоциональной доступности ты сродни… банану.

– Вот оно: «эмоциональной»! – Он самодовольно ухмыляется. – Видишь? Ты обманываешь себя, будто бы тебе подавай хорошую потную возню в стоге сена. На самом деле тебе подавай «отношения». Ты ждешь не дождешься свадьбы по весне, как самая банальная брайдзилла[5]!

Мой громкий выдох разносится по всему пляжу. Я толкаю его в грудь, но добиваюсь результата, противоположного ожидаемому: пячусь и едва не падаю навзничь, потому что телосложением он сродни могучему грузовику.

– Возьми назад «брайдзиллу».

– Остальное, значит, правда?

– Я всегда честно признавалась, что хочу семью. Разве постыдно хотеть мужа и семью, чтобы разгуливать по «Диснейленду» в одинаковых майках? Может, ты забыл? Я говорила, что против сена «тоже не возражаю». Одно другого не исключает.

Боже, он сейчас превратится в огнедышащий вулкан!

– Может, и не исключает. Но ты не даешь ни малейшего намека на то, что ждешь от мужчины грубого обращения.

Я сгораю от любопытства. Не хочу радовать его признанием, что желаю узнать больше, но чутье подсказывает мне, что он близок к истине. К истине, от которой я сама ворочу нос, но от этого она не становится менее реальной.

– Как это понимать?

– Так и понимать, что ты меня потрясла – меня, опытного сыщика! От тебя не разит… не знаю, дикой кошкой. – Он медленно описывает вокруг меня круги. – Когда я впервые тебя увидел, то подумал: «она милашка». Но потом мое представление о тебе усложнилось. Другое дело, что мужчины, за которыми ты охотишься…

– Так уж и охочусь! – фыркаю я.

– На рынке женихов такие мне в подметки не годятся. Это еще мягко выражаясь. Ты ждешь от них слишком многого. Они видят в тебе всего лишь благонравную соседку, как я сначала.

– Ты хочешь сказать, что, чтобы найти настоящего джентльмена, который будет к тому же откалывать фокусы в постели, нужна совсем другая энергия? Я правильно поняла?

Описав еще один круг, он замирает передо мной и беззвучно открывает и закрывает рот, как будто потерял нить беседы.

– Я хочу сказать, что тебе нужно замуж. Что ты девушка, заслуживающая уважения…

– А не того неуважения, которого я на самом деле ищу…

Я задумчиво отворачиваюсь от него и бреду по пляжу, обдумывая под разными углами услышанное. Неужели Майлз прав? Неужели я жду от мужчин слишком многого? Откуда им знать, что у меня непревзойденный сексуальный аппетит, если я прихожу на свидание в свитере и в туфлях без каблука?

– Я никогда не получала в постели желаемого не только потому, что не просила, но и потому, что мои избранники смиренно ждут предсказуемого супружества…

– В предсказуемости нет ничего дурного. Ты ее заслуживаешь.

Я испуганно вздрагиваю.

– Ты еще здесь?

Его глаза опасно вспыхивают.

– Да, – цедит он сквозь зубы. – Еще здесь.

– Разве тебе не пора заняться возможным орудием убийства? Зарегистрировать его, потом отвезти в Барнстейбл, в полицию…

– Мы еще не закончили наш разговор.

– А по-моему, закончили. Ты снабдил меня пищей для размышления.

– Ты превратно истолковываешь эту пищу. – Он тычет в меня своим длинным указательным пальцем. – Я предлагаю тебе яблоки, а ты принимаешь их за апельсины.

Я останавливаюсь и смотрю на него, стараясь не замечать, как ветер треплет его длинные волосы, делая его похожим на возвращающегося с битвы шотландского горца.

– Почему неверно? Ты намекаешь, что я слишком благонравная, чтобы привлечь мужчин, способных проявить ко мне агрессию?