Мои убийственные каникулы

В левой части дома заметно какое-то движение. Это Майлз: он заглядывает в боковые окна, опустив вниз дуло пистолета. У меня отлегает от сердца: он цел и невредим. Заметив меня в неподвижной машине, он недовольно хмурится и указывает движением подбородка на дорогу. «Уезжай, Тейлор, – произносит он одними губами. – Брысь отсюда!»

В доме раздается громкий треск.

Майлз сначала отшатывается, потом снова заглядывает в окно. Я вижу, что уголком глаза он следит за мной. Ясно, что я его отвлекаю. Как мне ни хочется ему помочь, лучшее, что я сейчас могу сделать, – это убраться на край квартала и там привлечь внимание полиции. Я нехотя отъезжаю от тротуара.

Входная дверь дома распахивается. По ступенькам сбегает Ронда Робинсон с ножом в руке. Нож? Учитывая способ, которым был убит Оскар Стенли, я ожидала увидеть огнестрельное оружие, но сейчас мне не до этого. Она бежит к черному седану, припаркованному на углу и частично блокирующему выезд соседу Лайзы. Она явно бросила его здесь в спешке и сейчас тоже очень торопится. Хочет удрать, прежде чем явятся копы?

Майлз выходит из тени и направляет на Ронду свой пистолет.

– Стойте, где стоите, Ронда. Лечь на землю!

Мэр испуганно оглядывается и опускается на одно колено. Майлз медленно подходит к ней.

– Руки за голову, живо!

К какофонии звуков добавляется громкая сирена, пугающая Ронду. Она бросается к своему автомобилю с ножом в одной руке и с ключами в другой.

Глядя в зеркало заднего вида, я молюсь, чтобы быстрее появилась красно-белая мигалка. Где полиция?

Такое ощущение, что ожидание затянулось на час, хотя на самом деле оно длилось всего минуты три-четыре. Но и это слишком долго. Ронда сейчас скроется – а ведь она определенно убийца. Ее имя стоит в документах о собственности вместе с именем Оскара Стенли. Она получала прибыль от сдачи домов в аренду и одновременно обманывала избирателей, твердя об искоренении в Кейп-Код арендного бизнеса. У нее был мотив – заткнуть Оскару рот. Оскар писал мэру записки с угрозами. Ей грозил крах. Железобетонный мотив!

Кто, как не она, запустил буем в мое окно?

Кто, как не она, ударил меня книгой по голове?

Она убила человека. Чьего-то брата. Окажись на его месте Джуд, разве не захотела бы я чьего-то вмешательства, чтобы виновный предстал перед судом?

И разве позволю я ей сейчас уехать? Разве не сделаю что-то, чтобы ее остановить?

Вдруг она задумала новое преступление? Вдруг пострадает кто-то еще?

Она прыгает в свой седан, запускает двигатель – и я решаюсь. Уголком глаза я вижу, что Майлз бежит в мою сторону. Догадался, наверное, что у меня на уме, потому что выкрикивает мое имя.

Я попрошу у него прощения за то, что напугала его. Потом.

Я ставлю ногу на педаль газа и разворачиваю свою машину поперек улицы, блокируя машину мэра. Та растерянно оглядывается через плечо и видит, что подать назад ей мешает машина соседа. Сирены завывают уже совсем близко, всего-то в четверти мили. Сирен много. Майлз бьет кулаком по крыше машины мэра и приказывает ей вылезти с поднятыми руками, но она не подчиняется, а смотрит на меня и кричит, чтобы я убралась с дороги. Слава богу, она вооружена только ножом, иначе от отчаяния уже открыла бы пальбу через мое ветровое стекло. Никогда еще не видела так близко такой сильной досады. Слушая вой приближающихся полицейских сирен, я с удивлением чувствую, как во мне нарастает сочувствие к ней, невзирая на все, что она натворила.

Мгновение – и мэр сдувается, от ее воинственности ничего не остается, она бессильно запрокидывает голову. С катящимися по щекам слезами она поднимает руки, демонстрируя пустые ладони. Вокруг нас с визгом тормозят машины полиции, Майлз руководит действиями вылезающих из них полицейских, объясняет, что к чему, твердит, что я не представляю опасности. Но у меня так колотится сердце, что мне трудно разобрать его слова, в ушах шум, пальцы мелко дрожат. Я часто дышу, чтобы унять волнение, но все равно трясусь с головы до ног, когда Майлз рывком распахивает дверцу, выволакивает меня из машины, прижимает к себе.

– Ты с ума сошла, Тейлор? – Он отводит меня в сторону, подальше от мэра и полицейских, надевающих на нее наручники, заслоняет их от меня. Лайза выходит из дома и опускается на ступеньку, зажав себе ладонью рот. Похоже, она цела, просто напугана.

– Господи… – бормочет Майлз, зарывшись лицом в мои волосы. – Что ты вытворяешь?

Я отвечаю не слишком внятно, прижавшись лицом к его плечу:

– Хорош на меня орать!

– Хочу – и буду орать. Ты мне соврала. Тебе было сказано отъехать и не появляться.

– Нет, ты просил меня уехать на край квартала. Я так и сделала.

Нет, сейчас явно не лучший момент для смысловых нюансов.

Он с невеселым хмыканьем тянет меня в сторону, и я понимаю, что его дурной нрав здесь ни при чем. Я заставила его здорово понервничать. Он бледный как привидение, рубашка мокрая от пота.

– У нее могло быть другое оружие в машине или при себе. Мы бы все равно рано или поздно ее задержали. Лайза осталась цела. Тебе не обязательно было собой рисковать.