Мои убийственные каникулы

– Откуда ты знаешь, что виноват я? – Он молчит. – Ладно, виноват я. Но нельзя же просто так взять и нагрянуть с извинениями! Извинения не сделают нас совместимыми. Я же сказал, она учительствует в Коннектикуте. А у меня следующее дело аж в Северной Каролине. Бог знает, куда меня занесет потом. Тейлор, между прочим, хочет замуж. Хочет детей. Семьи и счастья.

– Звучит ужасно. Кому оно нужно, счастье это? Гадость какая!

Мысленно я крою его и – себя – на чем свет стоит.

– Эй, ты там давай посерьезнее.

– Куда уж серьезнее, балда! Ты что предпочитаешь: продолжать скитаться как безмозглый сорвиголова или зажить душа в душу со своей училкой и просыпаться с ней в постельке голеньким?

Господи Иисусе!

Мне так ни разу и не удалось, проснувшись, увидеть ее голову на моей подушке. А какой она была бы теплой, какой уютной! Как бы хотела утреннего секса! Представляю ее сверху, двигающуюся взад-вперед, чувствую, как соприкасаются наши потные животы… После я бы обцеловал ее всю, до пальчиков ног, а она бы хохотала… От таких фантазий мне делается совсем худо.

Я совершенно опустошен.

– Безмозглый сорвиголова – хорошо сказано, – с трудом выдавливаю я. – Так ты меня называешь с тех пор, как я сбежал?

– Нет, так тебя называет мать.

– Час от часу не легче.

Когда я сел на пол? Понятия не имею.

– Послушай, Майлз. Хватай свое счастье в охапку. Счастье приваливает нечасто. Некоторым оно вообще никогда не улыбается. Смотри не проворонь свое. Думаешь, без тебя ей будет лучше?

– Возможно…

– Забудь, что я об этом спросил. – Он постукивает пальцем по телефону – наверное, раздумывает. – Представь, что она совершила ту же ошибку, что ты. С делом Бантона. Как думаешь, она заслуживает счастья когда-нибудь в будущем? Или пусть лишится всякой надежды из-за того, что очень старалась, но совершила ошибку?

– Конечно, я бы этого не хотел, – хриплю я, представив ее несчастной и испытав ужас.

– Уверен, она тоже не хочет для тебя такой судьбы.

– Да… – Я запрокидываю голову и вижу трещину, бегущую по всему потолку. Трещина наводит меня на мысль о смотровых глазках в доме Оскара Стенли.

В животе урчит. Я сажусь прямо и чувствую, как покрываюсь испариной.

Мэр тоже не поместилась бы в том чуланчике.

Исходя из того, что отверстий два, что расстояние между ними примерно равно расстоянию между человеческими глазами и что они проделаны под характерным углом, мы с Тейлор решили, что в них кто-то смотрел. Но Оскар и Ронда Робинсон исключаются. Казалось бы, мэру принесли бы пользу изобличающие сведения об Оскаре, раз он угрожал вывести ее на чистую воду, но…

Но сама мэр не смогла бы этого сделать.

Сегодня утром, во время митинга, когда Тейлор получила книгой по голове, Робинсон ни за что не сумела бы выбраться из толпы незамеченной. Я знаю, кто мог бы.

Некто маленький, незаметный, преданный.

– Ее ассистент! Долбаный ассистент!

– Ты о чем?

Меня подташнивает.

– Мне пора. Я…

Тейлор грозит опасность.

Я оставил ее без защиты.

Не помню, как разъединился с братом. Уже звоню Тейлор. Прижимаю телефон к уху и на бегу тереблю в кармане ключи от машины. Никто не отвечает. Ясное дело! У автоответчика ее мелодичный голосок, от этого у меня подгибаются колени. Боже, я могу ее потерять. Навсегда. Нет! У меня перехватывает дыхание.

– Тейлор, смотровые глазки́… – лепечу я. – Это дело рук ассистента Ронды.

Когда ей грозит опасность, у меня мутится в голове. Возможно, мы арестовали виновную. Но виновных двое, один из них по-прежнему на свободе и склонен к насилию.

– Спрячься в безопасном месте. Прямо сейчас, родная. Прошу тебя! Вместе с Джудом. Ждите меня. Я скоро!

Глава 22 Тейлор

Не исключаю, что по-прежнему буду плакать, увидев рекламу страховой компании с двумя держащимися за руки старичками, но сейчас, когда у меня на сердце лежит неподъемный камень, я не могу выжать ни слезинки.

Я сижу на пляже в толстовке, босая, обхватила руками колени. Мы с братом пришли сюда, впустив в дом стекольщиков, и не смогли уйти. Сейчас роскошный закат окрашивает небо в розовые и серые тона, мне хочется насладиться красотой, но мешает оцепенение. Хорошо, что рядом сидит Джуд, то молча рисующий пальцем круги у меня на спине, то показывающий мне замысловатую ракушку. Мне хочется спросить его, что случилось с Данте (вернувшись домой, я его уже не застала), но мне страшно, что, едва разинув рот, я подниму ор насчет тупиц-мужиков, и мне уже не будет удержу.

– Сейчас тебе больно… И боюсь, эта боль никогда не пройдет, – тихо говорит Джуд. – Но со временем станет легче не обращать на нее внимания. В один прекрасный день ты сумеешь убедить себя, что ничего не было.

Можно подумать, что он исходит из собственного опыта, но я не осмеливаюсь попросить уточнения и просто киваю.