Мой учитель Филби

– Нет проблем, – бодро отреагировал профессор. – Завтра приедут водопроводчики и все починят.

На следующий день действительно приехал минивэн с бригадой из трех человек. Они достали обычные допотопные трос и вантуз и начали шуровать ими под ковролином гостиной, ничем не отличались от нашего сантехника дяди Васи.

Пока эти люди работали, я спросил, откуда они. Оказалось, что из Глазго.

– Позвольте, – поразился я. – Но ведь это же миль четыреста-пятьсот от Лондона. Какой смысл так далеко ездить на обслуживание клиента?

– Это вы у мистера Редферна спросите, – услышал я. – Он наш старинный клиент еще со времен, когда жил в Шотландии, и с тех пор пользуется нашими услугами, где бы ни находился.

Похоже, что многие обитатели дома на Вестборн-Террас были со странностями. Как-то в один из первых дней прекрасным солнечным утром я распахнул окно спальни, выходящей в маленький двор-колодец.

В этот самый момент откуда-то сверху, обильно обрызгав меня, пронесся поток мочи. Кто-то с верхних этажей выплеснул содержимое ночного горшка. Выругавшись и переодевшись, я снова подошел к окну и увидел в нем задницу полицейского, забиравшегося по пожарной лестнице наверх.

Позже я узнал, что в полицию моментально сигнализировали соседи, тоже, видимо, пострадавшие от злополучного горшка. Выяснилось, что на последнем этаже обитал выживший из ума дед, практически лежачий больной, который, видимо, путал окно с унитазом.

Странным был и сморщенный старик-поляк, занимавший квартиру этажом ниже. Бывший воин Армии Крайовой, сражавшейся с фашизмом на стороне западных союзников, осел в Лондоне и доживал свой век в полном одиночестве. Он бывал несказанно рад возможности побеседовать с любым человеком, тем более с русским, интересующимся историей русским. Я узнал от него массу интересных, ранее не известных мне фактов о войне. Мы часами просиживали в его неуютной, затхлой берлоге. Он говорил по-польски, а я по-русски.

Странное дело, мы отлично понимали друг друга.

Еще ниже жила известная писательница Джермейн Грейер, одна из самых ярких представительниц феминистского движения Великобритании. Крупная, неопрятная женщина с седеющими, никогда не крашенными волосами, хотя в то время ей было всего-то лет сорок пять.

Иногда у нас с ней завязывались споры о роли мужчин и женщин, и Джермейн, в частности, рьяно отстаивала право слабого пола на курение.

– Мои легкие ничем не хуже мужских, так почему же вам можно, а мне нет?! – с пафосом вопрошала она.

В другой раз я услышал от нее:

– Почему я должна поступаться своим естеством и брить подмышки?

Только ради того, чтобы доставить удовольствие мужчинам? Не дождутся!

Не знаю, как другие, но я не стал дожидаться и после этой фразы старался избегать ее общества.

Этажом выше пашей квартиры располагалась, вероятно, самая приятная соседка, благообразная старая дама миссис Йохансен, которая до ухода на пенсию долго работала директрисой одной из престижных частных школ для девочек. Благодаря чаепитиям с ней мы узнали если не все, то очень и очень многое об английской системе образования. Как-то раз в пылу полемики я заметил, что не считаю социально справедливой систему частных школ. Ведь платить за обучение в них могут только богатеи.

Миссис Йохансен моментально парировала:

– Не могу согласиться с вами, Максим. В моей школе было немало выходцев из малообеспеченных семей. Дело, мой дорогой, не столько в деньгах, сколько в ценностях и приоритетах. Если отец и мать всерьез настроены на то, что дети должны получить солидное образование и таким образом добиться лучшей по сравнению с родителями жизни, то в подавляющем большинстве английских семей найдутся деньги на хорошую школу. Можно, например, и кредит взять. А вот если на первом месте идут развлечения родителей, ежедневные посиделки в пабе, выезды на курорт и покупка всяких там видеомагнитофонов, то, конечно, не до хорошей школы.

Впоследствии я неоднократно имел возможность убедиться в том, что в общем и целом миссис Йохансен была права.

На первом этаже под нами жил еще один любопытный персонаж, молодой, лет тридцать с хвостиком, щеголь и мачо по имени Мартин, обладатель шикарного красного спортивного «Порше».

Наше знакомство состоялось у дверей его квартиры, когда он, возвращаясь с элитной рыбалки, протянул нам огромного судака и заявил:

– Берите и ешьте. А то ведь я один и готовить как следует не умею.

Жена тут же пригласила его на ужин.

Вечером он отведал рыбину, приготовленную моей супругой, и многозначительно шепнул мне на ухо:

– Смотри, не потеряй такого превосходного повара.

После этого Мартин развалился в кресле с сигарой и бренди и первым делом сообщил нам, что он не абы кто, а настоящий рыцарь Мальтийского ордена. Правда, не стал разъяснять, за какие заслуги удостоился такой чести, но по всему было понятно, что звание приобретено за мзду, причем немалую.