Мой учитель Филби

Крис Тайлер работал в Financial Times. Тридцативосьмилетний белокурый красавец и эстет, одевавшийся как выходец из аристократического слоя нации. Его внешность и повадки вызывали недоумение. Какое отношение этот денди-аристократ может иметь к освещению положения в британских профсоюзах и к другим корреспондентам, выглядевшим рядом с ним простолюдинами? К тому же Крис был женат на богатой американке. Однако его журналистское перо и профессиональная компетентность не вызывали ни у кого сомнений.

Временами к нашему коллективу присоединялся представительный, худощавый Мик Костелло из коммунистической Morning Star.

Происхождение у него явно было не рабочее, к тому же он откуда-то знал русский язык, был какой-то скользкий, не вполне естественный. Мы, советские члены компании, ему, честно говоря, не до конца доверяли.

Впрочем, как и наши английские друзья.

При наблюдении со стороны за жизнью корреспондентов могло сложиться впечатление, что они ничего вообще не делают, кроме пропускания бесчисленных кружек пива и стаканов виски в пабе да бесконечного трепа с какими-то функционерами из тред-юнионов. Но стоило Произойти хотя бы мало-мальски значимому событию на трудовом фронте, не говоря уже о забастовке, как эти ребята разительно менялись. Они умудрялись в течение недель ежедневно заполнять целые полосы своих газет самой разнообразной информацией с многочисленными деталями, нюансами отношений между профсоюзными лидерами, их подробнейшими биографиями. Их осведомленность была поистине феноменальной! Стоит ли говорить, что, слушая их раскрепощенные застольные разговоры, мы, молодые советские оперативные работники, порой забывали про стынущую на столе кружку биттера и ловили себя на том, что сидим с раскрытым ртом, а извилины наши отчаянно стараются освободиться от хмеля, чтобы впитать как можно больше бесценной информации.

Не менее важно также, когда тебя представляет оперативно интересному деятелю профсоюзов или Лейбористской партии не абы кто, а всем известный журналист ведущей газеты.

– Присаживайся к нам, Тэд, и знакомься. Это отличный парень, наш друг Юрий из советского Гостелерадио. А вот Александр, Сергей, Максим. Мы тут гадаем, кто победит на выборах нового лидера партии. Есть соображения?

Таким вот образом завязалось не одно знакомство, переросшее впоследствии в оперативную разработку и закончившееся вербовкой довольно неплохой агентуры.

Нередко английские друзья-журнал исты учили нас жизни и пониманию тамошних реалий. Так, однажды, когда я вскоре по приезде в командировку изложил по пьяному делу услышанную в Москве теорию всемирного сионистского заговора, за столом вдруг воцарилось гробовое молчание.

Потом один из англичан веско и отчетливо произнес:

– Макс, мы приняли тебя в свою компанию потому, что ты показался нам отличным парнем. Будем надеяться, что ты просто спорол ерунду и это больше никогда не повторится. Никому в Англии такую чушь не рассказывай, слышишь?

Прекрасный урок, усвоенный мной на всю жизнь.

Мы тоже пытались просветить англичан в отношении жизни в Советском Союзе. Честно говоря, удавалось это с трудом, хотя мы, как уж могли, расписывали страну, «где так вольно дышит человек».

Из всей компании в СССР побывал только Пол Раутледж в семидесятые годы в составе какой-то профсоюзной делегации. Из всего увиденного за три недели путешествий по стране победившего социализм» ему врезалось в память только одно – Tchirchik Rock Festival. Он как завороженный бесконечно повторял на разные лады это словосочетание. Мы выяснили, что Чирчик – это город в Узбекистане, но что за рок-фестиваль мог проходить там в разгар эпохи застоя и чем он так потряс воображение Пола, так и осталось загадкой. Вероятней всего, сборище в Чирчикс было апофеозом мечтаний выдающегося выпивохи и бабника, каким являлся Пол.

Мыв обязательном порядке встречались на ежегодных осенних конференциях лейбористов и консерваторов, проходивших поочередно в Блэкпуле и Брайтоне, проводили еще пару посиделок в течение года.

Плясали сиртаки и разбивали ногами глиняные тарелки в греческом ресторанчике «Халепи». Учили наших корешей русским неприличностям.

Как-то раз они потребовали растолковать, что означает так часто употребляемое нами выражение «полный П…Ц». Мы перевели это словосочетание как full pizdets и потом долго, но, кажется, безуспешно пытались растолковать, что же это значит.

Пол Раутледж никак не мог усвоить русской идиомы «накрыться медным тазом».

– Как же так? – недоумевал он, слыша от нас при разговоре об авиакатастрофе, что самолет накрылся медным тазом. – Ведь таз такой маленький, а самолет такой большой?!

Особенно подходило к хмельному застолью хоровое исполнение русских песен. Под нашим чутким руководством представители британских СМИ выучили и «Калинку-малинку», и «Катюшу», и много других шедевров.

Однажды это занятие чуть не закончилось арестом всех его участников.