Мой университет

Имея это в виду, в процессе работы над общим курсом лекций по истории КПСС я должен был более обстоятельно, чем в студенческие годы, углубиться в содержание историко-партийной литературы и обратиться к источникам по истории политических разногласий в русском либерально-демократическом общественном движении вокруг вопроса об отношении к крестьянству, к жизни российской деревни накануне первой русской буржуазно-демократической революции и на последующих этапах ее развития. В процессе этой «самоподготовки» я обнаружил у себя серьезный пробел в знании конкретной истории так называемых в советской историко-партийной литературе «непролетарских» оппозиционных самодержавному политическому строю России, мелкобуржуазных революционно-демократических и радикальных реформаторских буржуазных партий. Их конкретная роль в истории российского освободительного движения оценивалась в лекционных курсах по истории КПСС и в пропагандистской литературе в формулах традиционных политических обвинительных стереотипов. В первом случае они рассматривались как партии утопических программ и утопических лозунгов, отвлекающих внимание борющихся революционных классов от главных задач борьбы. А во втором случае – как партии скрыто враждебные, контрреволюционные и в программных принципах, и в демагогических лозунгах буржуазных свобод. А тем не менее в ходе нарастания революционного кризиса накануне Первой русской революции и в ходе ее этим партиям была отведена своя роль в борьбе за руководство общественным либерально-демократическим освободительным движением и вовлеченными в него различными социальными силами.

На экзаменах по спецкурсу «История программы и устава РСДРП», прочитанному профессором Н. В. Савинченко, я обратил внимание на то, что специализирующиеся на нашей кафедре студенты в знаниях истории этих «непролетарских» партий, усвоив разоблачительные стереотипы политических оценок их программных принципов, имели весьма ограниченно-упрощенные представления об их месте и роли в межпартийной борьбе за руководство крестьянским движением. Они не могли аргументированно объяснить, почему на определенных этапах этой борьбы не только радикально-революционные лозунги народнических, но и реформаторские прожекты либерально-демократических партий находили сочувствие и поддержку в широких непролетарских слоях трудящихся и особенно крестьянства.

В связи с этим наблюдением у меня возникла идея дополнить этот спецкурс лекциями по истории политических программ революционных партий социалистов-революционеров-трудовиков, а также программ радикально-либеральных партий кадетов-октябристов по аграрно-крестьянскому вопросу. Я предложил ее моему учителю. Но он своего согласия на это не дал и предупредил меня, что выделение этой проблемы из общего исторического ряда политического и общественного движения может быть воспринято в среде историков КПСС как опасная попытка пропаганды разоблаченных утопических идей эсеровского народничества и реформаторского буржуазно-демократического кадетско-октябристского оппортунизма. Таким образом, мой учитель, признавая, что мы не доучиваем своих студентов в понимании сложных идейно-политических коллизий в русском демократическом движении, осторожно предупредил меня о такой опасности. А в подтверждение этого он напомнил мне случай, происшедший на одном нашем факультетском партийном собрании в 1952 году, на котором наш коллега, коммунист-преподаватель, получил жесткую отповедь со стороны высокого партийного руководства за высказанное им мнение о том, что в советской исторической науке недостаточно освещается история участия российской молодежи в народническом движении.

Этому случаю я и сам был свидетелем и помню, как это было. Собрание это проходило на нашем факультете осенью 1952 года и было посвящено обсуждению вопроса о задачах коммунистов и всего коллектива профессоров-преподавателей, аспирантов и студентов в выполнении решений XIX съезда КПСС, о повышении идейно-теоретического уровня советской исторической науки и качества подготовки молодых специалистов-историков. С докладом на эту тему на собрании выступил тогда директор Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, действительный член Академии наук СССР, член политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС по идеологическим вопросам Петр Николаевич Поспелов. Многие из присутствующих на этом собрании не на портрете впервые тогда увидели живого высокого партийного функционера в нашей первичной партийной организации, в нашей Ленинской аудитории на Моховой. Такие случаи бывали в нашей жизни нечасто. Интерес к собранию был высок. Оно проводилось как открытое, к участию в нем допустили не только членов КПСС, но и беспартийных преподавателей и студентов-комсомольцев. Но наше ожидание – встретиться с одним из руководителей партии, который выглядел мудрым человеком в портретном ряду членов политбюро ЦК КПСС, и услышать от него что-то очень интересное, кроме того что нам уже было известно из газеты «Правда», завершилось разочарованием.