Мой век

В это же время или несколько позже — в первой половине 1938 года были репрессированы и те партийные и советские работники, о которых сказано выше, и многие, многие другие.

По ночам рыскали в городе «черные вороны». Увозили людей, о которых потом почти двадцать лет ничего не было известно. Только в 1956 году, когда началась реабилитация невинно осужденных, мы стали узнавать, что с ними произошло.

У меня сохранилось несколько записей, сделанных по горячим следам на заседаниях бюро обкома партии, принимавшего первые постановления о реабилитации жертв сталинского террора.

Привожу их так, как записал.

Градусов Василий Митрофанович — арестован в октябре 1937 года, в мае 1938 года приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян.

Хюппенен Павел Адамович — 4 января 1938 года приговорен к расстрелу. 14 января 1938 года расстрелян.

Сонников Илья Панфилович, 1892 года рождения, секретарь Ребольского райкома партии — 8 апреля 1938 года расстрелян.

Шерешков Георгий Пахомович — управляющий трестом «Кареллес» — 9 февраля 1938 года расстрелян.

Ющиев Николай Александрович[1] — председатель КарЦИКа — 4 января 1938 года приговорен к расстрелу, 14 января 1938 года расстрелян.

Лыков Василий Петрович — директор Сорокского лесозавода — 11 апреля 1938 года приговорен к расстрелу, 17 апреля 1938 года расстрелян.

Все они реабилитированы.

И таких невинных мучеников миллионы. Об их безмерных страданиях и о звериной, не знающей предела жестокости палачей мы знаем теперь из великой книги Александра Солженицына «Архипелаг Гулаг». Как же измерить, какой мерой определить всю чудовищность злодеяний сталинщины!

Из всех редакторов «Красной Карелии», которых я упомянул выше, уцелел только один — Владимир Александрович Кузьмичев.

13 января 1938 года состоялся Пленум ЦК ВКП(б), который обсудил вопрос «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков».

Теперь очевидно, что это был лишь маневр Сталина и его ближайших сподручных, обман, попытка свалить с себя вину за произвол и зверства на партийные организации.

Факты показывают, что именно в январе 1938 года, в те самые дни, когда проходил Пленум ЦК, ханжески призывавший чутко и заботливо относиться к судьбе членов партии, именно в это время участились расстрелы как членов партии, так и беспартийных.

Воистину, нет предела лицемерию!

Но, как бы ни хитрил, ни изворачивался «вождь народов», объективно пленум стал все-таки на какое-то короткое время отдушиной. Появились даже счастливчики, освобожденные из-под ареста. Одним из таких немногих счастливчиков и оказался В. А. Кузьмичев.

Помню, как весной 1938 года в редакции появился худой, бледный, заросший бородой оборванец с грязным мешком на спине. Не сразу мы узнали своего бывшего редактора. Первые его слова:

— С того света вырвался я, ребята! Градусов меня оговорил. Сказал, что я вместе с ним состоял в повстанческой группе. Какая чушь! Хочу верить, что это попросту провокация следователя. А может, и оговорил, не выдержал. Пытают ведь, сволочи. Пытки никто не выдерживает. Если бы вы знали, какие же там звери. Не звери — хуже! Вас, молодых, пока не берут. Слава богу. Может, и пронесет. Будет же когда-нибудь конец этому аду.

Вскоре после Пленума мы собрались, чтобы обсудить его итоги. Доклад сделал заместитель редактора В. Д. Шашков. Он закончил свое выступление практическим предложением: исключить из партии Б. Золотова, корреспондента «Правды», оклеветавшего не только отдельных коммунистов, но и целые коллективы.

— Исключить! Исключить! — раздались возгласы.

Председательствующий поднялся из-за стола, стал искать глазами Золотова:

— Товарищ Золотов! Что-то я вас не вижу. Покажитесь, дайте собранию объяснение.

Кто-то насмешливо ответил председательствующему:

— Не покажется вам товарищ Золотов, поскольку ушел.

Особые условия