Мой век

Многие сотни людей ломами, кирками, лопатами выковыривали, вырывали из тяжелой мокрой земли корни, камни, остатки давно погибших, затянутых тиной и мхом деревьев, выравнивали участок, а затем устилали его березовыми, сосновыми, еловыми кряжами. Неуютно было на болоте, холодно, тяжело. А работали, случалось, и через силу. Но дело делали. Аэродром с деревянным покрытием был сдан в установленный срок и надежно служил всю войну.

Республика, сама истерзанная, вытесненная на бесплодные черные камни Белого моря, находила силы помогать фронту. Деревянный аэродром — только малая часть этой помощи. В Маленьге и Вирандозере — леспромхозах военного времени — женщины, заменившие своих мужей и братьев, ушедших на фронт, заготовляли столько дров, сколько требовалось паровозам, перевозившим фронтовые грузы по Северной дороге, Обозерской ветке и Заполярной части Кировской железной дороги. Беломорский и Кемский лесозаводы поставляли фронту жилые домики, лыжи, приспособления для перевозки раненых, многое другое. Девушки вязали бойцам варежки, носки, подростки подшивали валенки…

На Сегежском целлюлозно-бумажном комбинате изготовляли даже оружие. Это было секретом до тех пор, пока председатель Совнаркома П. С. Прокконен не потерял кисть правой руки при испытании сегежской гранаты. Такое несчастье не скроешь.

Не сладко нам жилось. Особенно трудным выдался 1942 год. Голодно было. В столовой кормили один раз в день, а дома утром и вечером пили чай, в лучшем случае с кусочком хлеба. Трудно сказать, чем бы это кончилось, если бы не сайка — рыбешка из семейства тресковых. Наши беломорские и кемские рыбаки, промышлявшие в Белом море, в 1942 году добыли сайки столько, сколько не добывали никогда. Ею были завалены склады, ее продавали везде, где только находили весы, варили, жарили, парили в столовых, дома. Насыщались ее не очень-то вкусным мясом до предела. Но по-прежнему катастрофически не хватало витаминов. Пытались спасаться от цинги брусничным рассолом, хвойным настоем. Напротив окон редакции громоздилась земляная гора — насыпь бомбоубежища. Наши женщины приноровились выращивать на ней редиску. Какая-то по-особому сухая это была редиска и очень уж горькая, но как витаминный добавок служила верно.

Положение с питанием улучшилось после того, как в Беломорске появились белоснежный хлеб из канадской муки и американские консервы.

В Беломорске базировались службы Карельского фронта, находился штаб партизанского движения, работала разведшкола, в которой обучались вместе с другими подпольщиками Мария Мелентьева и Анна Лисицына. Мы часто встречались в столовой с этими веселыми, беззаботными на вид девушками. Обе они были румянолицые, плотно сложенные, что свидетельствовало об их хорошем здоровье. После разведшколы они стали дальними разведчиками, ходили в глубокий тыл врага, добыли ценные сведения для командования Карельского фронта. В разведке вели себя доблестно, мужественно, погибли при выполнении задания. Им посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

В городке на сорока темных каменных островах, омываемых быстротечным Выгом, никогда не было такой оживленной культурной жизни, как во время войны. В прифронтовом Беломорске работал театр оперетты. Его труппа с такими мастерами, как Тамара Кульчицкая, Алексей Феона, Николай Рубан, давала красочные представления.

В 1942 году вернулся из эвакуации ансамбль «Кантеле». Он быстро завоевал популярность на фронте, стал желанным гостем фронтовиков от Сегежи до Мурманска.

На протяжении всей войны в Беломорске издавался фронтовой сатирический журнал «Сквозняк». Его редактировал ленинградский писатель Михаил Левитин. В городе жили и работали ленинградский поэт Всеволод Рождественский, москвич Геннадий Фиш, карельские писатели Хильда Тихля, Виктор Чехов, Александр Линевский. Всю войну в Беломорске работал корреспондент «Правды» Михаил Шур и корреспондент «Известий» Николай Коновалов.

Наши художники Георгий Стронк, Зиновий Львович, Константин Буторов и другие часто выезжали к фронтовикам, лесозаготовителям, рыбакам. Их работы выставлялись в заводском доме культуры, зарисовки, портреты людей труда печатались в газетах. Но самым заметным в деятельности художников стали «Окна КарелфинТАГа» — Карело-Финского телеграфного агентства. Неподалеку от большого моста, в центре города, на специальных стендах вывешивались яркие сатирические рисунки, острые броские плакаты, высмеивающие врага, прославляющие героизм наших бойцов, их смелость, умение и смекалку. Руководил КарелфинТАГом журналист и писатель Николай Пантихин (М. Криничный) — автор романов «Дорога к солнцу» и «Откочевники».

В городе выходили три газеты — «Ленинское знамя», «Тотуус» («Правда»), «В бой за Родину». Конечно, главной темой и для нас, гражданских газетчиков, был в то время фронт. Но был еще и тыл, причем не только по эту, но и по другую сторону фронта. «Ленинское знамя» регулярно выпускало для жителей оккупированных районов газету-малютку, которую разбрасывали с самолетов, уносили с собой партизаны, подпольщики, дальние разведчики.