Мой век

На наши гонорары не проживешь. Яккола приняли в Союз на должность консультанта. Это был образцовый консультант — понимающий, глубокий, добросовестнейший. После него другого такого в нашем Союзе не было. Поразительно, что чудовищные муки не ожесточили его душу. Она осталась такой же горячей и отзывчивой, какой создала ее природа.

Бывало, по пути из дома в Союз заглянет в знакомую забегаловку, пропустит кружечку пива — большой был любитель этого напитка, — прогуляется по проспекту Ленина и ровно в назначенное время поднимется на второй этаж обшитого синей вагонкой деревянного дома по улице Герцена. Здесь, на втором этаже, небольшая служебная комната Союза, в которой на редкость скрипучий пол. Осторожно прохромает от порога в передний угол, тихо усядется на свободном стуле. Начинается «бой». Кто-то кого-то пушит за действительные и мнимые недостатки, кто-то кого-то без видимых оснований превозносит до небес. Яккола внимательно слушает. Если чересчур уж крепко, по его мнению, раскритиковали обсуждаемое произведение, он обязательно возьмет слово.

— Да-а-а, — раздастся его негромкий голос. — Мы умеем говорить горячо. Это хорошо. Критика в основном правильная, но я хотел бы все-таки поддержать автора — у него есть талант рассказчика.

За этим следовало подробное объяснение, почему он так считает.

Как-то обсуждали острую пьесу молодого драматурга. Яккола сказал, что пьеса хорошая, но у нас ее не поставят. Кому-то понадобилось спросить:

— У нас не поставят. А где поставят?

— Где? — переспросил Яккола и сам же ответил: — Да хотя бы в Финляндии.

— Опять бухнул! — вырвалось у кого-то из участников обсуждения.

Но он не бухнул, а прямо сказал, что думал, не умел кривить душой, не боялся.

Один раз мы встретились на улице, зашли поговорить у знакомой стойки. Яккола ни с того ни с сего заявил мне:

— Я у тебя учусь.

Я рассмеялся:

— Чему у меня учиться?

— У тебя большая семья, ты работаешь в газете, да еще и пишешь.

— По нужде это, Николай Матвеевич, по нужде.

Яккола настаивал на своем:

— Я учусь у тебя работать.

В его чистых глазах, всегда излучавших свет и улыбку, было написано, что говорит искренне.

Я не стал спорить.

Н. М. Яккола — талантливый писатель. Созданное им историческое повествование «Водораздел» — широкое полотно, на котором достоверно и ярко изображена северная карельская деревня, ее спокойные трудолюбивые люди, их суровая, но полная красочных бытовых деталей жизнь, пробужденная великой революцией. «Водораздел» — крупное художественное произведение — одно из самых значительных в карельской литературе.

Пекка Пертту — тоже калевалец. Он закончил литературный институт. Занимался в семинаре К. Паустовского. Уже во время учебы в институте написал две повести — «Залом» и «Летние ночи». Но главное было потом — новые повести, многие рассказы. Особое место в его творчестве занимает очерк-раздумье «След лодки Вяйнямейнена». Писатель мысленно прошел по следам лодки главного героя карело-финского эпоса, по тем местам, где жили и творили его прямые предки — вдохновенные певцы рун, давших Э. Леннроту основу «Калевалы».

В прозе Пертту много поэзии. Он тонко чувствует родную северную природу, ее могучую красоту, сердцем понимает ее, находит слова и краски, чтобы передать всю суровую прелесть лесистого, каменистого, озерного края. В сочинениях Пертту слышится сдержанный, но сильный поэтический голос его далеких предков. Влияние «Калевалы», разумеется, чувствуется в сочинениях и других его земляков. Но творчество Пертту наиболее близко к народному эпосу.

Пертту — истый художник и душевный, мягкий по природе человек. Именно поэтому он всегда был другом и наставником молодых литераторов. Не один из них стал настоящим писателем благодаря заботе и помощи Пекка Пертту.

Почти одновременно с Пертту пришел в литературу Ортье Степанов. Это был медлительный в движениях, неторопливый в разговорах, грузный человек, умевший украсить беседу яркими воспоминаниями, ассоциациями, образами.

Степанов — автор семи романов. Писателю удалось серьезно исследовать жизнь северной деревни, ее общественно-экономическое развитие. Он художественно правдиво раскрыл нравственный облик крестьян, их высокие человеческие качества — честность, трудолюбие, спокойствие. Ему по праву присвоено почетное звание Народный писатель Карелии.

Степанов — мужественный человек. В застойные годы он вместе с Яковом Васильевичем Ругоевым смело боролся за спасение национальной культуры. С протестами против произвольных действий властей обращался в ЦК КПСС, в Президиум Верховного совета СССР, в Совет Министров, лично к Брежневу. «Смутьяна» уговаривали, грозили ему, преследовали. Он стоял на своем.

Должен сказать, что Степанова и Ругоева всегда поддерживала писательская организация.