Мой век

Понятно, не разбор подобных дел составлял главное содержание работы бюро. Оно занималось промышленностью, строительством, транспортом, культурой, вопросами общественно-политической жизни. Конечно, члены бюро не были и не могли быть специалистами по всем вопросам. Не раз делались попытки распределять между ними обязанности. Секретари обкома утверждались кураторами важнейших отраслей народного хозяйства. Один отвечал за лес, другой — за сельское хозяйство, третий — за строительство. Секретарь по пропаганде, разумеется, вёл идеологию и культуру. Конечно, такое разделение помогало в какой-то мере более глубоко вникать в проблемы, квалифицированнее решать вопросы. Однако, уж если говорить о том, чего больше всего не хватало бюро, так это компетентности. А отсюда — скороспелые суждения, поверхностные решения, администрирование. Сказывались на стиле работы и оглядки, ожидание того, что скажут сверху. Грешили мы и болезнью разоблачительства. Иные заседания, вместо того чтобы быть уроками воспитания и нравственности, превращались в некие судилища. И все-таки нельзя не признать бесспорным тот факт, что бюро обкома играло решающую роль не только в жизни партийной организации, но и всей республики. Хорошо это или плохо? С сегодняшней точки зрения — это плохо, потому что обком подменял всех и вся. Но в то время иное и не мыслилось.

Поколения

В 1954 году, на втором съезде писателей Карелии, я был избран членом правления. Потом в его состав избирался еще семь раз. Это была дополнительная нагрузка, но я никогда не отказывался от нее. Работа в составе правления тесно связывала меня с жизнью писательской организации, способствовала моей творческой работе, которую я старался не прерывать.

На моих глазах прошли, по крайней мере, три поколения писателей, начиная с предвоенных и послевоенных лет и кончая восьмидесятыми годами. В каждом поколении — яркие литературные имена.

Дмитрий Гусаров. Он дал о себе знать еще будучи студентом второго курса Ленинградского университета. В 1947 году прислал в редакцию журнала «На рубеже» рукопись своей повести «Шумят леса карельские». Редколлегии она понравилась. Я написал Гусарову, что повесть получится, если автор дополнительно поработает над ней, и есть надежда, что в 1948 году она может быть напечатана в журнале. Под новым названием «Плечом к плечу» повесть была опубликована в 1, 3, 4 и 5 номерах журнала «На рубеже» за 1949 год. Первое произведение молодого автора, естественно, далеко от совершенства. Но это был достаточно правдивый рассказ о борьбе с врагом партизан Карелии. Повесть подкупала откровенностью, непосредственностью, Дмитрий Гусаров ведь сам участвовал в партизанском движении в годы Великой Отечественной войны. И нам было странно, что этого не чувствовали в редакции газеты ЦК КПСС «Культура и жизнь», которую негласно возглавлял сам М. А. Суслов. В газете появилась разносная рецензия на повесть. Надо отдать должное молодому литератору. Он не растерялся, не опустил рук, продолжал упорно работать. Теперь литературные его успехи достаточно известны. Дмитрий Гусаров — автор романов «Боевой призыв» и «Цена человеку», оригинального исторического исследования «Три повести из жизни Петра Анохина», романа-хроники «За чертой милосердия», повестей «Партизанская музыка» и «История неоконченного поиска». Главная его работа — «За чертой милосердия» — произведение смелое и глубокое.

С 1954 года по 1965 Гусаров возглавлял журнал «На рубеже» — издание Союза писателей Карелии. В 1965 году «На рубеже» был преобразован в межобластной журнал «Север». С тех пор до половины 1990 года Гусаров был главным редактором «Севера», который популярен теперь не только в северном регионе, но и далеко за его пределами.

В «Севере» опубликованы все мои повести, за исключением «Красивой земли». Почему же она стала исключением? Как всегда, я предложил свою «Волому» — так первоначально называлась повесть — родному «Северу». На этот раз редакция, против обыкновения, очень долго, наверное, более полугода хранила гробовое молчание. Я тоже молчал. Мне было известно, что подготовка к обсуждению рукописи поручена заместителю главного редактора Р. Корневу, которому я не доверял. В конце концов обсуждение рукописи состоялось. Не помню, был ли на нем Гусаров. О характере самого обсуждения откровенно скажу: прошло оно в духе полного и странного единодушия. Повесть была начисто отвергнута с пожеланиями автору новых творческих успехов.

Редколлегия мне ничего не доказала. Я остался при своем мнении. Но ничего не сказал неправедным судьям. Пришел домой, положил рукопись в стол, нимало не надеясь, что когда-нибудь возьму ее в руки снова. Однако произошло непредвиденное. Вскоре после обсуждения Гусаров сказал мне, что главный редактор «Невы» Попов просил его порекомендовать для журнала что-то стоящее из работ писателей Карелии.

— Что же ты порекомендовал? — спросил я его и был огорошен ответом:

— Твою «Волому».