Мой век

Г. Н. Куприянов, А. Н. Егоров, Л. И. Лубенников, И. И. Сенькин — четыре первых секретаря, при которых мне довелось работать как журналисту и редактору. Они совершенно разные люди, с разными характерами, наклонностями. Да, были у них и общие черты, сходные недостатки: склонность к администрированию, безоглядная вера в бумагу, особенно если она была сочинена наверху, уверенность в своей непогрешимости, скованность, когда надо было сделать решительный шаг. Очевидна природа этих недостатков. Их постоянно рождала и заботливо лелеяла действовавшая многие десятилетия административно-командная система. Ни один из перечисленных первых секретарей не тянет на чисто положительного, образцового во всех отношениях героя. Но каждый, тем не менее, — личность. Каждый оставил после себя след. Я не даю общей оценки их деятельности и их места в истории нашей партийной организации. Это дело историков. Такая оценка, разумеется, должна быть дана. И следует сделать это обстоятельно, объективно, без прикрас и перегибов. В 1974 году вышли в свет «Очерки истории Карельской организации КПСС». Они устарели, не отвечают требованиям современной исторической науки. События в них изложены сухо, неполно, люди — творцы истории — лишь перечислены поименно. Теперь есть возможность рассказать обо всём так, как было, и эта возможность должна быть использована. Здравый смысл подсказывает, что история партийной организации должна влиться в общую историю республики. Важно, чтобы появились у нас полнокровные исторические труды о сложных десятилетиях, истекших после 1917 года, о событиях и людях. И разговор надо вести не только о руководителях, но и о тружениках — тоже творцах истории, которым несть числа.

Многих из них я знал лично. Вот директор совхоза «Салми» Василий Никитич Силин, талантливый крестьянин. Пришел на развалины, оставшиеся от хозяйства после войны. Вместе с вернувшимися из эвакуации женщинами создал совхоз с овощеводческим уклоном. Он по-хозяйски подсчитал: именно овощи дадут хозяйству наибольшую выгоду. И вскоре выяснилось, что приладожская земля может давать невиданно высокие урожаи овощей, особенно капусты. А на капусте в «Салми» особенно отличалась тихая и работящая Дарья Васильева. Однажды всегда веселый Силин, полушутя-полусерьезно сказал мне:

— Спрашиваешь, что еще нужно совхозу? Для славы — ничего, имеющейся хватит. Для дела — три-четыре Дарьи. Даже три, дайте мне их — вдосталь нарастим белокочанной для всей Карелии, да и Мурманску останется, ей-богу. Не хвалюсь нисколько.

А вот челмужский лесоруб Петр Готчиев, по-своему, по-новому организовавший работу на лесосеке и добившийся невиданно высокой выработки; лучший в республике вальщик леса Валде Паюнен, канадский финн, в совершенстве владевший профессией, перевыполнявший нормы в четыре-пять раз; онежец Павел Чехонин — инструментальщик высочайшего класса, исполнявший самые точные работы; кондопожский бумажник Евгений Егоров, первым на комбинате «оседлавший» скоростную бумагоделательную машину.

Меня глубоко возмущает, что некоторые нынешние крикуны пытаются опорочить сейчас стахановское движение, ударников, оплевывают их. Один юморист забавлялся в журнале «Крокодил» даже тем, что подсчитывал, когда, сколько — по годам, по десятилетиям — зря расходовалось металла на медали для передовиков. Остроумец! Нашел над чем потешаться. Неужели не знаешь, или уже забыл, что именно ударники, и никто другой, вытащили огромную страну из болота вековой отсталости. Ударники — символ целой эпохи. Другое дело, что сталинская командно-бюрократическая мертвящая система обманывала их, использовала для показухи, обирала материально и морально. Но люди оставались людьми. Труд их в то тяжелое время мне кажется особенно героическим. Ударников поднимало вдохновение, упоение надеждой на лучшее будущее. Человек всегда живет этим.

Бюро обкома

В 1954 году на пленуме, состоявшемся сразу после четвертого съезда компартии республики, я был избран членом бюро ЦК. Потом неоднократно избирался вновь. Разумеется, это обстоятельство имело большое значение для газеты. У редактора — члена бюро больше прав, он более самостоятелен, им не могут помыкать, кому как вздумается. Существовало неписаное правило: газетой занимается, руководит ею первый секретарь. Но до газеты у него часто «не доходили руки». Этим пользовались наиболее шустрые любители покомандовать: на редакцию обрушивался поток «дружеских» пожеланий, указаний, упреков, «мудрых» советов, что и как надо делать. Рядовому редактору редко удавалось выстоять. Член же бюро, как правило, успешно отбивал натиск добровольных наставников. У редактора — члена бюро было и другое преимущество: он располагал более полной информацией о том, что происходит вокруг.