Мой век

Тираж из года в год увеличивался. Я проработал в газете пятьдесят лет и не помню такого года, когда бы он снизился. Со временем, к концу семидесятых годов тираж «Ленинской правды» достиг ста тысяч. В застойные годы рост его замедлился, а на короткий период и приостановился. Но когда началась перестройка, произошел внушительный рывок вперед — в 1987 году тираж газеты достиг 130 тысяч экземпляров.

Лубенников отнюдь не испытывал нежной любви к газете. Его коробило, когда она «совала нос не в свое дело». «Что вы там опять нагородили!» — раздавался иногда его злой высокомерный окрик. Но, справедливости ради, не могу не отметить и его объективности, когда речь шла о делах принципиальных. Вот факты.

Начальником Кировской железной дороги, управление которой в пятидесятые годы находилось в Петрозаводске, был Е. Г. Трубицин, приехавший в Карелию почти одновременно с Лубенниковым. Смелый, с размахом в делах, он впоследствии возглавлял Смоленский совнархоз, а затем в течение продолжительного времени являлся министром автомобильного транспорта РСФСР.

В Петрозаводске Трубицин сразу заявил о себе широким строительством жилых домов для железнодорожников. Положение с жильем на Петрозаводском узле было бедственное. Но министерство путей сообщения с гражданским строительством не спешило. Столичные чиновники попытались остановить не в меру самостоятельного и торопливого Трубицина. Однако он сумел обойти бюрократические запреты, осуществил свою строительную программу. Трехэтажные каменные дома по Первомайскому шоссе, поднятые благодаря упорству и мужеству Е. Г. Трубицина, находятся в сохранности, служат людям до сих пор.

То, что сделал тогда Трубицин, было прорывом. Министерские чиновники посчитали, что начальник дороги самовольно растранжирил государственные средства, и решили расправиться с непокорным. Трубицину грозила тюрьма. И быть бы ему там, не вмешайся Лубенников. Лишь ему, пользовавшемуся широкими связями в Москве, удалось доказать, что Трубицина не за что судить, наоборот, его надо благодарить, он сделал благое дело.

Но был у Трубицина один недостаток — он не терпел критики. Мы знали это и все-таки, получив материалы о плохом обслуживании пассажиров, решили побеспокоить руководителей железной дороги, в том числе и Трубицина. В газете появилась критическая статья. В тот же день вечером меня и автора статьи И. М. Бацера пригласил Лубенников. В его кабинете находился Трубицин. Они не стали требовать объяснений, с ходу напали на нас, мы защищались. Казалось, не будет конца бурному разговору. Я наперед знал, чем он кончится: Лубенников не спеша встанет из-за стола и, подчеркивая каждое слово, скажет:

— Газетой допущена еще одна грубая ошибка. Доколе это терпеть? Вопрос пойдет на бюро.

А это значит, опять нервотрепка, в лучшем случае взыскание. И тут произошло неожиданное: Лубенников занял сторону газеты.

— Все-таки вам, Евгений Георгиевич, придется повиниться. Пассажиров надо обслуживать по-людски.

В 1958 году Лубенников был освобожден от работы в Карелии, получил высокий пост в ЦК КПСС. Правда, вскоре был направлен в Кемеровскую область, где его избрали первым секретарем обкома партии. Последние годы был заместителем председателя Центросоюза.

После Л. И. Лубенникова первым секретарем Карельского обкома партии стал Иван Ильич Сенькин — сын крестьянина из деревни Намоево. Когда-то это была оживленная деревушка, сейчас жизнь в ней поддерживают лишь дачники: отсюда до Петрозаводска всего каких-нибудь двадцать пять километров.

И. И. Сенькин был первым руководителем карельской областной партийной организации из местных. До него первыми секретарями были только приезжие, направляемые центром. Причем каждый первый привозил с собой свою команду.

Например, в команде А. Н. Егорова были второй секретарь обкома партии Вторушин, заведующий орготделом ЦК компартии Глинский, другие руководители республиканского уровня и восемь первых секретарей райкомов партии. Надолго в республике они не задерживались. Через 5—6 лет все разъехались. Временщики. Был «хвост» и у Лубенникова, но более короткий, чем у Егорова.

Сенькин вернулся домой без сопровождающих. Он прибыл из Свердловска, где работал первым секретарем обкома партии. С его приходом в республике меньше стало суеты с перемещением работников. Работа с кадрами начала приобретать более спокойный характер.

Сенькин занимал пост первого секретаря обкома двадцать пять лет. Для такого рода деятельности — это неоправданно долго. Были подъемы в его работе, были спады. Конечно, свой отпечаток оставили застойные годы. Довольно часто он не проявлял самостоятельности в работе, ждал, что скажут сверху. Впрочем, подобное было присуще не только Сенькину. Этой болезнью страдало всё общество. Нижестоящий начальник ждал, что скажет вышестоящий. Областному руководителю обязательно нужна была директива из центра, районный работник не мог обходиться без указаний из области. Инициатива не поощрялась. Достигнутое такими правилами полное единогласие иссушало, омертвляло жизнь.