Мой век

Мои чуткие уши горели тогда от стыда — от бесспорного факта никуда не уйдешь. Но в этой истории меня занимало и другое. Как потом выяснилось, «Правда» получила заметку «Короткая память» от своего корреспондента по Карелии еще в конце февраля. Сразу не напечатала ее. А тут пятое марта. Корреспондент был уверен: заметка погибла, откровенно признался: «Тебе повезло». Но нет! 26 марта, спустя месяц, «Правда» заметку напечатала — не захотела упустить редкий по несуразности случай. Это была находка, да такая, что не затерялась даже в хлопотах по-особому значительных, исторических дней. Это удивительно, что оказались косвенно связанными друг с другом случай — мизерная капелька из жизни — и масштабное историческое событие. Диалектика! По диалектике же: маленький случай и большое событие схожи в том, что стали прошлым тотчас же после того, как завершились. Но если капелька блеснула и навсегда исчезла (мы перенесли критику, пообещали исправиться и приступили, как говорится, к очередным будничным делам), то за смертью Сталина последовали крупные перемены, определяющие развитие общества на годы.

Газета получала из Москвы для опубликования пропагандистские статьи по теоретическим вопросам. Эти статьи, как правило, страдали обилием цитат. Можно было только удивляться, как авторы по любому вопросу находили подтверждение в трудах вождя. Люди с учеными степенями и званиями шагу не смели ступить, чтобы не сослаться на него. И вот цитатомания начала постепенно спадать. Пропагандистские статьи оставались по-прежнему сухими, слабо аргументированными, состоящими из прямолинейных категоричных утверждений. Но цитат стало меньше, а случалось, в статьи пробивалась и живая авторская мысль. Забегая вперед, скажу, что впоследствии цитаты как из рога изобилия полились из других источников.

В последние годы жизни Сталина, как я уже говорил, весь государственный аппарат работал по ночам. Нам, газетчикам, приходилось кочегарить в редакции иногда сутки напролет. Почти каждый вечер ТАСС обрушивал на наши головы молнию приблизительно такого содержания: «Приготовьтесь к приему важного правительственного материала». Очень часто мы готовились, а проще говоря, томились ожиданием до 2-3 часов утра. Наконец телетайп отстукивал «важный правительственный материал». Как правило, это было письмо Сталину от передовика или коллектива передовиков о своих непомерно высоких обязательствах или рапорт о досрочном выполнении непомерно высоких обязательств и ответ Сталина. Причем ТАСС строго-настрого предупреждал лично редактора, что этот материал должен быть набран корпусом, а то и широким корпусом, и помещен в верхнем правом углу второй полосы. Вторая полоса давно отлита, приправлена в ротационной машине. Начинается переделка. Газета опаздывает. Беспощадно критикуем ТАСС за его бессмысленные выходки. А почтенное агентство спокойно сообщает: «Мы ни при чем. Распоряжение инстанции». Что это за инстанция? Где находится? Куда обращаться? К кому? На эти вопросы никто ответить не может. Всё, что касается инстанции, покрыто мраком неизвестности, и нам остается только ждать ночных распоряжений.

Но уже в конце марта после смерти Сталина ТАСС почти совсем перестал метать в нас молнии.

Конечно, происходили и другие, куда более крупные перемены.

В конце апреля 1953 года, возможно в мае, ЦК КПСС созвал в Москве Всесоюзное совещание редакторов центральных, республиканских, краевых и областных газет. Совещание продолжалось недолго. Мне было предложено рассказать на совещании о работе газеты с авторами. Рассказывать было о чем, но ни в первый, ни во второй, ни в третий день совещания слова мне так и не дали. Конечно, это деталь, о которой можно было бы и не упоминать, но очень уж часто приходилось сталкиваться с подобными деталями. А причина их была одна — неуважение к человеку, особенно, если он не принадлежит к высшей номенклатуре.

Совещание было не совсем обычное. На нем, вопреки сложившейся за многие годы традиции, мало говорили об освещении в газетах вопросов производства. В основном речь шла о недостатках в обслуживании людей, их нравственном воспитании, хвалили «Комсомольскую правду» за то, что она смело разоблачает уродливые явления в быту, остро критикует руководителей, которые не заботятся о людях, не знают их нужд, по-бюрократически относятся к запросам трудящихся.

Совещание продолжалось почти неделю. В субботу утром мы собрались на заключительное занятие. Но его перенесли на четыре часа дня. К этому времени на Старой площади набилось столько людей, что негде было упасть яблоку.