Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно

Именно при выполнении монотонных движений вы можете осознанно закрепиться в настоящем. Когда вы бегаете, танцуете или плаваете, ваше внимание направлено только на бег, танцы или плавание. Ваши мысли сосредоточены именно на том, что вы делаете в тот момент, когда мыслите. Пусть ваш дух погрузится в монотонный ритм вашей деятельности. Оставайтесь в этом расслабляющем для духа состоянии столько, сколько душа пожелает. Когда вы почувствуете, что ваш дух закрепился в настоящем, он в какой-то момент совершенно естественным образом воспарит. Ваше тело будет двигаться само по себе, словно в трансе. Ваш дух обретет свободу для всего нового.

Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона – курс осознанности для руководителей

Было еще только десять часов. До моей послеполуденной встречи с Катариной оставалась уйма времени. Сейчас на очереди был лес.

Я припарковал свой «дефендер» на краю заповедника. Я нуждался в природе. И в движении. И между прочим, мне было гораздо легче, чем другим родителям, которые, бегая трусцой, должны толкать перед собой легкие спортивные коляски со своими – наружными – детьми. Мой внутренний ребенок мог самостоятельно смотреть на косуль моими глазами. Или помогать мне.

Трасса вокруг заповедника, которую я открыл для себя несколько недель назад, казалась мне идеальной для того, чтобы пробежать по ней пару освободительных для моего духа кругов. Один круг составлял почти два километра.

Я вышел из машины, оставив мобильник в бардачке. Я бегал трусцой очень консервативно. При мне не было часов. И пульсометра. И фитнес-браслета, регистрирующего жизненно важные показатели. Несмотря на это, я не испытывал недостатка в информации. Совсем наоборот. Последнее, в чем я нуждался во время бега, – это дополнительные данные. При мне была моя голова. А в ней содержалось более чем достаточно информации.

Кроме того, я не надевал для бега спортивное белье из микрофибры с нейтральным запахом. Хотя предполагалось, что оно не воняет пóтом, но тем назойливее оно воняло спортивным бельем из микрофибры с нейтральным запахом. Обычно я надевал для бега хлопчатобумажные штаны, футболку, худи и шерстяную шапочку. Я бегал, как Рокки Бальбоа из первого «Рокки». Только мышц у меня было поменьше. Но цель та же. Я понятия не имел, как выйти победителем и вообще выбраться из той каши, что я заварил. Но я хотел выложиться по полной на этом пути. Вместо того чтобы мутузить полутуши домашних свиней в холодильном ангаре, я, пожалуй, пробегусь мимо стада полностью функциональных, правильно соединенных между собой полутуш диких свиней за оградой заповедника.

Я запер машину, нацепил ключ от нее на кожаный ремешок и повесил его себе на шею. И стартовал легкой рысцой. За два месяца тренировок мое тело уже достигло нужных кондиций, чтобы теперь все происходило автоматически. Я не думал о том, как ставить одну ногу перед другой. А просто ставил. Снова и снова. Автоматический бег успокаивал меня. Пробежав половину дистанции вокруг заповедника, я вспотел. От этого стало хорошо. После первого круга голова моя начала воспринимать окружающее как бы отдельно от остального тела. У меня было такое чувство, будто мой мозг без усилий сидит на моем туловище и с удобством перемещается в пространстве. Немножко похоже на то, как едешь в поезде первым классом. Только без страха опоздать.

После полутора кругов мой мозг, без какого-либо понукания, начал играть в тетрис с проблемами. Проблемы одна за другой медленно падали из моей головы на воображаемую игровую панель. У проблем были имена. Их звали: Курт, Хольгерсоны, Петер, Борис и Катарина. Каждая проблема имела свою форму. Каждую проблему я мог покрутить так и сяк, пока она падала, и уложить, как хочу. Как и в тетрисе, некоторые проблемы состыковывались одна с другой и становились одним целым. Как и в тетрисе, другие проблемы застопоривались. И я питал надежду, что некоторые проблемы, может быть, тоже взаимно разрешатся. Пока я бежал, у меня было время – вот что самое прекрасное. Те проблемы, которые заклинивало при одном проходе моего тетриса, я при следующем проходе поворачивал иначе.