Мои Воспоминания

Я тогда учился у своего дяди раввина. И помню, что в то время приехал к нему страшно взволнованный, задыхающийся Берл-Бендет и рассказал, что к его помещику Сиховскому пришла шайка помещиков, ели и пили и ещё взяли с него три тысячи рублей. Желая очистить имя помещика, он сообщил о них воинскому начальнику в Шерешево и, согласно указу Муравьёва, помещику полагалась медаль. Только воинский начальник, вместо того, чтобы послать медаль, прислал за помещиком троих казаков, чтобы те его взяли, и Берл-Бендет боится, не причинят ли тому вреда.

Поэтому – не может ли раввин помолиться, чтобы помещика освободили, и если молитва раввина подействует, то он, Берл-Бендет, даст в честь реб Меира-Чудотворца восемнадцать рублей[162].

Раввин, мудрый человек, понимал, конечно, что ничего плохого помещику не сделают, и только спросил:

«Сколько вёрст от поместья Чехчове до Шерешева и сколько – до Каменца?»

«От поместья до Шерешева – две версты, и три – до Каменца».

«Раз так, - сказал раввин, - то вернувшись домой, вы там конечно уже встретите помещика с медалью».

И через несколько часов пришёл-таки к раввину Изроэль-Арон, зять Берл-Бендета, с радостной вестью: тесть уже встретил помещика с медалью и шлёт раввину восемнадцать рублей в честь р. Меира-Чудотворца.

Сразу же об этой истории стало известно и предсказание раввина сочтено за нечто чудесное. В городе и во всей округе чудо обросло кучей всяких небылиц, а раввин объявлен настоящим чудотворцем. И ему не стало покоя. Собиралась ли родить женщина – шли к раввину, плача и прося, чтобы помолился. Через какое-то время приходили поздравить раввина: женщина благополучно родила мальчика или девочку. И если кто-то заболевал, тут же обращались к раввину, и тот ставил кружку р. Меира Бааль-ха-Неса, в которую клали, сколько могли, больной выздоравливал, а слава о раввине как о настоящем воскресителе из мёртвых и кудеснике, ширилась с каждым днём.

Тут уж ему стало не до занятий, и я при дяде тоже превратился в нечто вроде чудотворца. Не в с стоянии больше слушать женские разговоры и просьбы и в тысячный раз повторять одно и тоже, я передавал тоном чудотворца:

«Раби вам шлёт благословение, идите домой, Господь, конечно, поможет, поможет…»

Из-за связанного с восстанием переполоха, который только усилил популярность раввина как чудотворца, люди стали к нему приезжать из Бриска десятками бричек, стекались со всех сторон так, что заниматься было невозможно. Раввин уже решил заниматься четыре часа в день, с двенадцати до четырёх. Я запирал дверь и читал ему, и во всём синагогальном дворе было чёрно от людей, ожидавших чудотворца. И с каждым днём народу всё прибывало, и там становилось всё тесней. Стали уже приезжать из Белостока, и так далеко зашло, что раввину пришлось вызвать своего сына Симху из Пинска. Тот приехал вместе с женой и детьми. Пошли уже в ход записки и бумажки, написанные сыном, и уже понадобился ещё человек, чтобы обслуживать клиентов. Но и этого человека, Бейнуша-шамеса, стало вскоре недостаточно, и дяде пришлось взять на помощь сына, чтобы стоял в дверях, не пропуская всех зараз – а чудес становилось всё больше.

В то время играл важную роль как чудотворец ребе из Несвижа. Был он самым большим чудотворцем изо всех цадиков. Но каменецкий раввин был ещё больше. И я уже с ним не занимался. Я не занимался ни с кем, только готовился к дискуссии с отцом и со всеми хасидами о хасидизме и его противниках.

После восстания правительство отменило все помещичьи привилегии, в том числе и каменецкую аренду. Мы остались совсем без заработка. Но в еврейской черте сразу стало легче: повеяло свежим воздухом, как в материальном, так и в духовном смысле. Для евреев наступила новая эпоха. Вместо того, чтобы, как раньше, крутиться возле помещика, который был единственным источником существования для еврея, состоятельные евреи сами могли теперь стать господами: крупными лесоторговцами и торговцами зерном, и вообще можно было заниматься крупной торговлей.

После восстания почти девяносто процентов поместий оставались в руках у помещиц. Помещики трагически погибли, а помещицы, оставшись одни, не умели и не могли вести своё хозяйство с помощью наёмных крестьян, своих бывших крепостных. Эти дамы, привыкшие к широкой, роскошной жизни, занятые только балами и кокетством, никак не могли в один момент, да ещё без мужей, превратиться в хороших хозяек и иметь серьёзные понятия о сельском хозяйстве.

Деду первому пришло в голову, как помочь помещицам, а заодно что-то сделать и для евреев. А именно – евреи возьмут у помещиц в аренду имения, которые те не способны вести, помещиц это буквально выручит, даст ежегодный надёжный доход и избавит от беспокойства о том, что их имение пропадает, снимет камень с сердца.