Мои воспоминания о воинской службе

В нашей воинской части продолжали службу солдаты, которые служили три года. А мы уже должны были служить два года. Эти «старики» уже ничего не делали, только ели и валялись на кровати, отрастили животы, и солдатские ремни не одевали. Командиры делали вид, что их не замечали. Среди стариков было много алкоголиков. Они лазали по ночам через забор, из колючей проволоки, на территорию винного завода за вином. Дело в том, что наша воинская часть граничила с территорией винного завода, где стояли цистерны с не выдержанным вином. Сторожей они запугали и те разрешали им сливать с крана из цистерны вино в канистру. Сторожа делали вид, что ничего не видели. Мне тоже дали попробовать это вино. Оно было не вкусное, с каким-то горьким осадком и кислое. Но солдаты с удовольствием его пили. На заводе это вино перерабатывали, и оно становилось качественным. Потом мне удалось его попробовать, и в дальнейшем я никогда такого замечательного вина не пробовал.

Среди стариков, служивших два года, был один поляк, Сергей Вандке. Однажды, услышав мою фамилию, он меня спросил: «Ты тоже поляк?»

– Нет, я русский, – ответил я.

– Но у тебя польская фамилия, – настаивал он, – значит ты поляк. Если тебя кто-то будет обижать, скажи мне, и он будет иметь дело со мной.

Я поблагодарил его и не стал спорить. Мой дед мне объяснял, откуда произошла наша фамилия. В двенадцатом веке жил князь Ярослав в городе Пинске, на западе Белоруссии. На Пинское княжество напали варяги, и в бою князь Ярослав был убит. Затем вместо него стал князем старший сын Ярополк. Ярополк послал своего младшего брата Сергея к Литовскому князю просить защиты от варягов. В Литве он остался послом, там женился и его прозвали Сержпинский. В пятнадцатом веке его потомки переехали жить в Россию и перемешались с русскими.

Сергей Вандке жил и воспитывался в городе Тбилиси. Его родители приехали из Польши работать инженерами на какой-то завод в Тбилиси. Он говорил по-русски с грузинским акцентом, как и другие грузины. Грузинский язык являлся для него родным. В нашем батальоне он наверняка был самым сильным и ловким. До армии он занимался «карате» и выглядел мускулистым. Мог с места прыгать через голову, как акробат. Он сообщил всем старикам, что взял меня под своё покровительство и ко мне больше никто не приставал.

Моё творчество

Командир нашей роты, лейтенант Литвинов, вначале был со мной строгим, давал мне наряды в не очереди за плохую учёбу. Но я разрывался на два фронта и не успевал учить теорию. Однажды он зашёл ко мне в комнату, в клубе, где я создавал наглядную агитацию и увидел написанную мной масляными красками картину. Она висела на стене без рамы и просыхала. Этот пейзаж мне заказал капитан Уткин из политотдела батальона.

– Это чья картина? – спросил он меня.

Я объяснил, что моя и, кто её заказал. Он был восхищён и похвалил меня. Больше он ко мне не придирался по поводу учёбы. Заказывал он мне для себя картину или нет, я не помню.

В наш батальон прислали девушек на службу по контракту. Всего человек пятнадцать. Они стали занимать должности заведующих складами, работали в бухгалтерии, радистками и на других должностях. В дальнейшем они вышли замуж за молодых офицеров и за солдат. Все они выглядели симпатичными и быстро в армии освоились.

На меня положила глаз одна высокая девушка. Я же имел рост метр шестьдесят два сантиметра. Она была выше меня на целую голову. Когда я рисовал портрет Ленина на улице, на металлическом стенде, она подошла ко мне, и мы познакомились. Звали её Кристина, родом она была с Урала. В дальнейшем она стала заходить ко мне в клуб, где я часто работал кисточкой.

Лейтенант Литвинов тоже постоянно меня навещал. Когда он зашёл ко мне в комнату, то увидел Кристину, сидящую на краю стола, за которым я что-то рисовал. Её подол был загнут, из-под него виднелись её стройные ножки.

Он сильно разозлился и накричал на неё:

«Пошла вон отсюда, чтобы я тебя здесь больше не видел!»

Она оставалась невозмутимой, нагрубила ему, но была вынуждена уйти. Обычно Литвинов вёл себя всегда сдержанно, на солдат не кричал, и я от него такого поступка не ожидал. Но он мне объяснил:

– Сергей, держись от неё подальше. Она неисправимая шлюха. Уже переспала со многими офицерами и, возможно, с солдатами. Ты, я вижу, скромный парень, зачем тебе такая?

Литвинов был женат, имел ребёнка. Мне он нравился: всегда серьёзный, симпатичный человек, болел за свою роту.

На второй год моей службы в армии, меня послали в составе небольшой делегации в город Баку, на комсомольскую конференцию. Туда и обратно мы ехали на поезде. Поезд шёл медленно и долго. Я познакомился с симпатичной девушкой азербайджанкой, похожей на красавицу-цыганку. В пути мы коротали время в беседах, сидя у окна вагона. По-русски она говорила без акцента, была родом из Баку. Мне запомнилось, как она рассуждала о судьбах азербайджанских женщин.

– В наших семьях, – говорила она, – только и слышно: «Молчи, женщина, тебе слово никто не давал». Все наши девушки, по этой причине, мечтают выйти замуж за русских парней.