Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

Перед отъездом в монастырь, она сказала митрополиту, что по болезненному состоянию не может кланяться ему в ноги, как делают другие игуменьи, потому что если бы она поклонилась ему до земли, то не могла бы встать, и ему пришлось бы ее поднимать.

Предшественница ее, Маргарита Тучкова, была женщина светская; в монастыре не было никакого порядка; монахини уходили, куда и когда хотели, а в ее собственной келье допускались музыка, светские песни и танцы; с другой стороны, Тучкова имела значение при Высочайшем дворе и умела собирать большие подаяния для монастыря; она была восприемницей при миропомазании Великих Княгинь Марии Александровны (впоследствии Императрицы) и Александры Иосифовны; между разными подаяниями на монастырь она получила от одного Пономарева^н 15 тыс. р. Волконская, по посвящении игуменья Сергия, и в светском быту удалялась от света, а более молилась; по посвящении же своем, она совершенно предалась богомолью и управлению своим монастырем. Упросив митрополита, чтобы он ее не назначал для тех придворных торжеств, в которых участвовала ее предшественница, она строго требовала от монахинь своего монастыря исполнения принятых ими на себя обязанностей и не позволяла им без особого разрешения выходить за ограду монастыря; конечно, пение светских песен и пляски прекратились.

Воскресенский фонтан (в районе современной Манежной площади, недалеко от входа в Александровский сад). Фонтан находится в центре кадра около скопления повозок рядом с будкой

Открытка начала XX в.

Монахини были очень недовольны, жаловались епархиальному начальству, и до 50 из 200 монахинь перешли в другие монастыри; доходило до того, что били стекла в келье игуменьи. Недолго митрополит относился к ней милостиво; вероятно, наущенный своими приближенными, которым игуменья Сергия не кланялась и не делала подарков, он, призвав ее в Москву, выговаривал за ее слишком строгие от монахинь требования. Она отвечала, что требует только положенное по монастырскому уставу; на замечания митрополита, что этот устав писан за несколько сот лет и что теперь трудно его применять, она отвечала, что пока не будет изменен этот устав подлежащею властью, она будет требовать строгого его исполнения, и что не желающие исполнять устава могут выйти из монастыря. Филарет, как большой деспот, не мог быть доволен ее возражениями; он посвятил ее в игуменьи, вероятно, не зная самостоятельности ее характера и полагая, что она, как княгиня Волконская, урожденная княжна Урусова, имеет большие связи и богата, а следовательно, может употребить много денег на монастырь. Митрополит, узнав ее короче, вероятно, сознал, что он впал в ошибку. Состояние ее было весьма незначительно; она его употребила на монастырь и, в особенности, на построение храма при монастыре, начатого ее предшественницей, но, когда ее капитал оказался недостаточным для окончания постройки храма, она обратилась за помощью к митрополиту, так как считала выманивание подаяний у светских людей неприличным. Митрополит приказал ей поехать к вышеупомянутому Пономареву и на ее замечание, что трудно просить человека, сделавшего уже столь большое пожертвование, о новом пожертвовании, он требовал от нее этой поездки, как послушания, и приказал немедля явиться к нему с донесением о результате, уверяя, что он будет удачен. Пономарев дал полуимпериал, и когда митрополит, по приезде к нему игуменьи, спросил о результате, она раскрыла ладонь руки и показала лежавшую в ней монету.

Митрополит сказал тогда:

– Всякое даяние благо.

Все игуменьи, после нескольких лет нахождения в этом сане, обыкновенно получают наперсные кресты, но моя тетка, пробыв в Бородинском монастыре с 1852 по 1871 г., не была ничем награждена, что доказывало явное к ней нерасположение митрополита, или, по крайней мере, его приближенных. Монахини же, оставшиеся в монастыре, во дворе которого она развела сад и цветники, и который она содержала с изяществом и в чрезвычайной чистоте, свыклись с ее строгими требованиями и были ею довольны. Зная хорошо музыку и прекрасно читая, она довела пение на клиросах и чтение во время Божественной службы до совершенства. Потеряв жившую с нею мать, княгиню А. И. [Анну Ивановну] Урусову{479}, она думала окончить жизнь свою в Бородинском монастыре, но в 1871 г., совершенно неожиданно, была переведена игуменьею в Московский Вознесенский монастырь{480}. Это, конечно, было повышение, так как Вознесенский монастырь считается едва ли не первым между женскими монастырями, но она, не желая этой перемены, просила оставить ее на месте, в чем, однако, ей было отказано.