Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

Когда задумано было мною устройство железной дороги от Москвы до Троице-Сергиевского посада{598}, Черкаев находил это предприятие весьма невыгодным, но говорил, что, благодаря только моей счастливой звезде, оно, вероятно, будет давать доходы. Относительно предполагаемой Черкаевым моей снисходительности к поставщикам чугунных труб я должен сказать, что всегда считал своей обязанностью добиться от поставщиков наименьших цен; по заключении же с ними контрактов, давать им все льготы, которые не вредны для производимого сооружения. Строители же, подобные Черкаеву, весьма вредны; подрядчики, зная их придирчивость и требования исполнения вписываемых в контракты часто неисполнимых условий, берут возвышенные цены на работы и материалы и, несмотря на это, вследствие придирчивых требований строителей, разоряются; работы длятся, отыскиваются новые подрядчики с еще более возвышенными ценами, и все это в явный убыток того, на чей счет производятся сооружения.

Чевкин нашел полезным, чтобы инженеры, заведовающие значительными техническими работами, во время своего пребывания в Петербурге знакомили воспитанников Института инженеров путей сообщения с этими работами. На этом основании зимой 1857 года мне было предложено познакомить их с работами по устройству Московских водопроводов. Я прочел о них две лекции, на которых, кроме воспитанников института, было много и других слушателей. Лекции были прочтены удачно, и слушатели были ими очень довольны.

Зимой 1856/57 г. в мытищинском водоподъемном здании устанавливались две водоподъемные паровые машины, взамен прежде поставленных заводом герцога Лейхтенбергского, оказавшихся негодными, а по наступлении летнего времени снова приступлено к укладке чугунных труб в Москве и к устройству в ней фонтанов. Я постоянно доказывал, что и вновь устанавливаемые в Мытищах машины не будут действовать, но на основании условия, заключенного с заводом герцога Лейхтенбергского, должен был допустить их установку. Одна из этих машин, немедля по пущении ее в действие, сломалась. Не пробуя второй машины, устроенной по одному образцу с первой, я потребовал немедленных переделок в обеих машинах, согласно моим указаниям. В мае приехал в Мытищи директор упомянутого завода Рашет; он упросил дозволить в его присутствии испробовать вторую машину, которая, по его мнению, должна была хорошо действовать. Но она также, немедля по пущении ее в действие, сломалась, и один из разлетевшихся кусков машины ударил по ноге Рашета, ближе всех к ней стоявшего. Тогда только он понял необходимость исправить обе машины согласно моим техническим указаниям. Неудача в устройстве машин для мытищинского водоподъемного здания влекла за собой необходимость продолжать пользоваться старым, разрушившимся кирпичным водопроводом, по которому вода от Мытищ до алексеевского водоподъемного здания текла естественным давлением, и, следовательно, эта неудача не имела влияния на существовавшее в Москве водоснабжение. Упомянутые две машины были исправлены к осени 1857 г., так что в октябре этого года они начали поднимать мытищинскую воду в чугунные трубы, проложенные от них до алексеевского водоподъемного здания, и засим старый кирпичный водопровод остался без употребления.

К маю 1857 года были доставлены из того же завода почти все части двух 48-сильных паровых машин, которые должны были быть поставлены взамен действовавших 24-сильных паровых машин, так что для установки новых машин необходимо было снять старые, поднимавшие воду в Москву попеременно, по два месяца каждая. Предположено было, сняв сначала одну из старых машин, заменить ее новой. На снятие первой машины и замену ее новой явно требовалось более двух месяцев, а потому остававшаяся неразобранной старая машина была хорошо выремонтирована, но так как она до сего времени, в продолжение 27-летнего своего существования, никогда не действовала более двух месяцев сряду, то я сильно опасался, что какие-нибудь повреждения в ней заставят, на время их исправления, остановить водоснабжение, что поставило бы меня в самое безвыходное положение. Жители Москвы до того привыкли, в продолжение 27 лет, к мытищинской воде, что за короткую даже остановку в ее доставлении все обрушились бы на меня. Им, конечно, не было дела до трудностей, с которыми сопряжена была перестройка некоторых сооружений старого водопровода, которых действие между тем должно было продолжаться, и тем менее до того, соответствуют ли новые поставляемые машины их назначению и какие условия вписаны в контракт, заключенный с заводом, их изготовляющим[140]. Трудно вообразить себе мое нравственное состояние, когда, по негодности 48-сильных машин, доставленных заводом герцога Лейхтенбергского, одна оставшаяся старая водоподъемная машина должна была беспрерывно днем и ночью действовать полтора года; понятно, что эту машину холили как собственный глаз, чем я обязан вышеупомянутому унтер-офицеру Гедловскому, а также и прочному устройству машины, изготовленной почти 30 лет назад на Выксунском заводе Шепелевых.