Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг.

Лето 1858 г. мы жили в домике при алексеевском водоподъемном здании. Жизнь наша шла по-прежнему; сестра моя А. И. Викулина с младшей дочерью вернулась из-за границы и наняла квартиру недалеко от нашей, в Чернышевском переулке, в доме Ермолаевых^н; здоровье ее старшей дочери Засецкой [Валентина Семеновна Викулина (в зам. Засецкая)], пос ле родов в 1857 г., было очень дурно; она с мужем и малолетнею дочерью уехала в Вирцбург, откуда вернулись только осенью. Здоровье сестры моей было сильно расстроено вследствие перенесенных ею невзгод {во время необычайного процесса, который я подробно описал в IV главе «Моих воспоминаний»}. Ее постоянно болезненное состояние было причиной сильных болезней, которым она подвергалась почти ежегодно. Когда она заболела летом 1858 г., лечивший ее знаменитый в Москве доктор [Александр Иванович] Овер признавал ее болезнь весьма опасной. В это время брат мой Николай приехал из Воронежа, где он был начальником штаба 4-го пехотного корпуса, в Москву. Я ему рассказал об опасной болезни сестры нашей, которую он искренно любил и которой был так много обязан. Он мне объявил, что дал слово жене своей не видаться более с сестрою и не нарушит данного слова, хотя ему это весьма больно. Запрещение ему видеться с нашей сестрою последовало от его жены вследствие ее неудовольствия за то, что он в 1856 г. во время коронации жил у сестры, {о чем выше уже мною было упомянуто}. Этим достаточно обрисовывается злость моей невестки и слабость брата. По выздоровлении сестры, она уехала со своей младшей дочерью в свое елецкое имение.

Получив в июле сведение о прибытии заказанных мною в Англии водоподъемных паровых машин, я поехал в Петербург. Пароход с машинами пристал у берега Васильевского острова. Заграничные машины в то время не подвергались таможенной пошлине, но по причине бесконечных, установленных по таможне формальностей я не мог вскоре добыть из таможни позволения на их выгрузку, несмотря на то, что лично хлопотал об этом, снабженный письмом [Константина Владимировича] Чевкина к министру финансов [Александру Максимовичу] Княжевичу о необходимости скорее отослать их в Москву, и на то, что служивший в это время в Департаменте внешней торговли (ныне таможенных сборов) И. Н. Колесов, у которого я останавливался в Петербурге, имел в это время большое влияние на таможни.

В одно время с машинами прибыли, согласно заключенному мною условию с домом «Джемс Уатт и К^о», два машиниста. Хотя в этом условии я не принял на себя обязанности дать этим машинистам помещение, но в виду того, что если бы они поместились у кого-нибудь из англичан, живущих в Москве, то по отдаленности их жительства от машин они теряли бы много времени на переезды, я обещался управляющему этим домом г. Блеку поместить их по возможности в одном из флигелей на дворе водоподъемного здания. Перед приездом машинистов я приказал унтер-офицеру Гедловскому, {неоднократно выше упоминаемому}, очистить флигель, который он занимал со своим семейством, выремонтировать его и купить для машинистов кровати и постели. По их приезде, они были всем недовольны и объявили мне, что их хозяева, посылая в Россию, обманули, уверив, что они здесь найдут все для них готовое, а так как они ничего не нашли, то немедля возвращаются в Англию.

И вот новое препятствие в установке водоподъемных машин и вновь опасение, что при остановке старой, беспрерывно действовавшей с мая 1857 г. машины снабжение Москвы мытищинской водой прекратится. Я объяснил машинистам, что я вовсе не был обязан, по заключенному мною условию, давать им помещение и, следовательно, мебель и постели, а сделал это только, желая их избавить от потери времени при переездах, и что я готов переменить то, что им не нравится. Они, несмотря на это, продолжали несколько дней капризничать и уложили все свои вещи для отъезда. Но вдруг опомнились и остались на том условии, что я снабжу их лучшими подушками, что им будет доставляться хорошая провизия, какую они потребуют, на мои деньги, которым я должен вести счет и которые мне возвратят их хозяева. Один из машинистов приехал с женой, которая готовила им кушанье. Никогда не занимаясь своим домашним хозяйством и счетами по нему, я невольно сделался кассиром машинистов, но зато удержал их на работе.

Один из них должен был некоторое время провести в Больших Мытищах для установки машин в мытищинском водоподъемном здании; новые хлопоты для его прокормления, но и это было мною улажено, что было, впрочем, легче, потому что младший машинист был испанец с острова Кубы и менее притязателен, чем старший его товарищ, истый англичанин. Сверх того, он был образованнее последнего, мог говорить со мною по-французски и понимал, что я по снисходительности занимаюсь их хозяйством. Оба машиниста в рабочие дни ходили в засаленных изношенных платьях; в воскресные же дни они надевали чистое белье и хорошие платья; младший даже одевался франтовски; он был замечательно хорош собой.