Мой воздушный шар

– Ты меня совсем запутал. Кто у вас кого ел на Марсе? Что там у вас вообще творилось? – не удержался электроник.

– Я повидал много всего другого, – предупредительно повысил голос Пятый. – Побольше, чем ты. Понятно?

– А откуда ты знаешь, чего я видел, а чего нет?

– По твоей роже!

– Ну ты представляешь себе, например, как выглядит слон? – потеряв осторожность, не унимался Четвертый. – Или тигр?

– Голограмму слона я видел. Так что не мели чушь. А ты видел, как по **алу дают мудакам, у которых тупых вопросов до **я?

Четвертый замолчал.

– Ладно, проехали, – отложил в сторону сою порцию борт-инженер. – А вы видели когда-нибудь полярное сияние?

– На фотографиях, – признался электроник.

– И я нет, – отозвалась Шестая.

– А я вживую видел, и не просто сияние – а на все небо, и такое яркое – как будто пи***асы из санатория новогодние гирлянды в небе развесили. Зуб вам даю – я несколько часов стоял неподвижно, просто задрав голову, пока кислород не кончился. Да и счетчик Гейгера защелкал.

– Где это ты видел?

– На Ганимеде, спутнике Юпитера.

– На международной перегрузке? – уточнил электроник.

– Нет, на частной, «Ганимед-7».

– Была такая.

– Она и сейчас есть.

– Разве?! – удивился Четвертый.

– А что ты самое первое сделаешь, когда будешь на Земле? – поинтересовалась Шестая.

– Хочу посмотреть лес, – подумав, ответил борт-инженер. – И поле. И речку из воды. Из настоящей, бл**ь, простой воды, а не из метана или еще какой-нибудь пакости.

– Это будет трудно, – покачал головой Четвертый. – Там сейчас больше пустынь, чем рек и лесов.

– Пустынь я насмотрелся. И фонтанов из жидкого азота с меня хватит.

– А их где ты видел? – поинтересовалась Шестая.

– На Тритоне.

– Это спутник Нептуна?

– Да. Кстати, здесь недалеко.

– И что ты там делал?!

– Спасали местных колонистов. Станция «Эльвани». Французская. Мы еле успели смотать удочки. Очень энергично уносили ноги. Я бы даже сказал – съ**ывали.

– А что случилось?

– Это был хреновый рейс. Вы слышали, что было с этой станцией? Нет? Тритон приближался к Солнцу, температура поднималась, а мы на грузовом корабле припозднились. Так что довелось понаблюдать, как струи жидкого азота долбят из-подо льда вверх километров на десять-пятнадцать. Бам! Бам! Мы поднимаемся, улепетываем, а внизу все дрожит, гул стоит, как будто вселенная на части рассыпается, словом – ад…

– Ты знаешь, я видел, как горит амазонский лес на Земле, – возразил Четвертый, – а улепетывать было некуда. Так что…

– Ну ладно, а ты откуда? – обратился борт-инженер к девушке.

– Я тоже на Земле родилась. Всегда хотела полететь в космос. Я выросла в детском доме, никого родных нет. Закончила медицинский – и вперед. Ничего особенного.

– Ты целеустремленная. И какой ты врач?

– Генетик.

– Вот, значит, как? Интересная профессия. А зачем генетик в команде спасательного корабля?

– Слушай, как ты сказал, станция называлась? – перебил Четвертый.

– Какая? – не понял борт-инженер.

– На Тритоне.

– «Эльвани». А что, слышал про нее?

– Ты хочешь нам рассказать, как ты спасал колонистов с «Эльвани»?

– Ну да. Думаешь, вру?

– Не врешь, а просто ***дишь! Потому что это было полвека назад. Я сразу понял, что ты с Марса. До вас новости до-о-олго идут.

Шестая расхохоталась.

– Это ты не в своем уме, потому что это было в позапрошлом году! – рассердился в ответ Пятый, которому электроник тоже начинал порядком досаждать.

– В каком позапрошлом? Я читал, когда Девятую летную заканчивал. В двадцать седьмом или восьмом земном году это было. Что же там было про эту миссию, не могу вспомнить? Кстати, у борт-инженера было какое-то редкое имя, как же…

– А сейчас по-твоему какой год?

– Я родился в сороковом, – Четвертый вскочил из-за стола с испуганными глазами. – Этого-то я не могу не знать, как ты думаешь?.. Вся миссия тогда погибла. Никто не спасся с «Эльвани».

– Спокойно, парень, – взял его борт-инженер за рукав, переглянувшись с Шестой. – Тебе надо немного успокоиться и покушать. Потом обсудим эту проблему, ладно?

– Я умер, – испуганно отшатнулся от него Четвертый.

– Ты жив, успокойся, – попытался еще раз усадить его за стол борт-инженер. – Ты хоть и долбо**, но мы дыры заделали, летим себе дальше. Все нормально.

– Нет, ты не понял. Я помню, как я умер.

– Да, черт возьми, парень, ты умер, а мы призраки! Это загробный мир, добро пожаловать. Вот Богородица, а я архангел! Хочешь, свой *** покажу? Или попроси, вон, Богородицу еще раз ***ду показать! Она не обламывается!

– Заткнись-ка ты, пожалуйста! – попросила Шестая.

– Слышь! Еще бы полчаса, и мы действительно были бы в аду, – вскочил Пятый. – Но мы живы. Сядь теперь, поешь божественной пищи. Ладно?.. Надоело с этим психом возиться, – обратился он к Шестой.

– Мы все становимся психами в замкнутом пространстве, – ответила девушка. – Нужно относиться с терпением.

– Ты, вроде, не психиатр!

– Да вы ни фига не слышите, что я говорю?! – Четвертый сбросил еду со стола. Его руки дрожали, зрачки расширились. – Я умер! Умер!.. Не может быть, не может быть, – бросился он в рубку.

Переглянувшись, врач и борт-инженер поспешили за ним.