Моя бабушка – Лермонтов

Дети и внуки давали Жорику деньги на все, лишь бы дедушка был счастлив. В результате свой «Москвич» Жорик превратил чуть ли не в «Роллс-Ройс». Он переделал салон, обив его кожей. Заменил двигатель. «Москвич» развивал дикую скорость, сверкал свежей краской и поражал кожаным салоном. Внутри своего железного коня Жорик установил портативную милицейскую рацию для связи с миром – подарок лучшего друга Асланчика, главного в ГАИ. Они за одной партой сидели в школе, и теперь правнук Жорика сидит за одной партой с правнучкой Асланчика; ближе связи не может быть в принципе. Рация ловила сигналы лучше, чем городская телефонная станция. Внук подарил магнитофон, и у Жорика всегда играла музыка.

Несколько раз дети и внуки хотели подарить деду новую машину, да хоть «Волгу», но тот категорически отказывался.

– На «Волгах» каждый дурак может, – говорил Жорик, – сиди себе и ничего не делай. Подвеска там – руки оторвать, кто эту подвеску делал.

– В Москве все давно на «Волгах» ездят.

– Эээ, это они по прямым дорогам. Покажите мне хоть одну «Волгу», которая по нашему серпантину проедет!

Если бы Жорик узнал про изобретение коробки-автомата, у него бы инфаркт случился.

Каждый день он выходил «на точку». Ему нравилось и хотелось работать. Возил важных людей. Гостей друзей семьи. Дальних родственников членов райсовета и горсовета. Если требовалось встретить кого-то с шиком, блеском и пустить пыль в глаза, вызывали Жорика. Если надо было повозить гостей по достопримечательностям, а заодно красиво рассказать про эти места, тоже вызывали Жорика. Только он мог провезти по Военно-Грузинской дороге так, чтобы никого не стошнило. А уж какие точки для съемок Жорик находил! Он мог привезти гостей к какой-нибудь скале, показать на торчащий из бетонной стены самодельный кран (кусок резины) и сообщить, что это – святое место. И из крана чуть ли не живая вода льется. Если умоешься – помолодеешь на двадцать лет, если выпьешь – избавишься от всех хворей. И, удивительное дело, женщины молодели, а мужчин тянуло на подвиги после нескольких глотков пахнущей серой мутной воды. Жорик так рассказывал про эту воду, так торжественно подставлял под кран старую железную кружку и так подносил гостям, что не поверить в ее волшебные свойства было невозможно.

Тяжелая дорога, яркие, слепящие краски, ужас, когда едешь по серпантину и внизу – смертельный обрыв. Конечно, у женщин разглаживались морщины, и они становились ласковыми и пугливыми, как девушки. А мужчины демонстрировали храбрость и отвагу. Только Жорик мог задержать гостей, насколько требуется (пока не готовы пироги), или, наоборот, привезти с рекордной скоростью к месту назначения (если пироги уже готовы и остывают). У женщин от пережитых эмоций на лице оставались одни глаза. На губах блуждала легкая улыбка, как бывает у тех, кто избежал неминуемой смерти, но еще не может в это поверить. Мужчины готовы были съесть барана. Но сначала зарезать этого барана и бросить к ногам женщины.

Свет в этих местах был удивительный. Всегда, в любое время суток удивительный. Но Жорик умел так привезти гостей к столу, что рассеянный свет заката делал женщин еще более привлекательными. А легкий румянец после выпитого вина довершал дело. Женщины здесь становились женщинами – покорными, красивыми, нежными и беззащитными. Мужчины – сильными воинами, щедрыми и мужественными. Все женщины в городе знали – если муж давно не дарил золотой гарнитур, надо попросить Жорика свозить к родственникам, например. После поездки мужчины бежали в местный салон и покупали своим женам гарнитуры, не глядя на цену. Если в семье не все было ладно, женщины тоже заказывали Жорика. Тот устраивал такую романтическую поездку по серпантину к святому источнику, что семьи становились крепче, чем в молодости.

С бабушкой Жорик познакомился еще во время войны. Он ее любил, как родную. Никогда не брал с нее денег и обижался, если Мария вдруг возвращалась в село на редакционном «уазике». Он по ней скучал.

– Почему ты так редко в город приезжаешь? – упрекал ее Жорик.

– Зачем мне чаще? – улыбалась бабушка.

– Как зачем? Со мной встретиться! Вот зачем! Ты же главный редактор, захотела и приехала! Так почему я должен тебя ждать? Месяц уже жду, чтобы ты приехала! Сколько раз обещала в гости зайти!

– Жорик, я не могу, у меня же там газета, типография… прости, в следующий раз обязательно.

– Типография у нее. Что ты – отдыхать не можешь?

– А ты можешь?

Их поколение привыкло работать. Бабушка каждое утро бежала в редакцию, Жорик каждое утро выходил на «точку».

Время шло. Люди стали больше ездить. Дети стремились уехать в столицу и приезжали в родные края в отпуск или привозили показать бабушкам-дедушкам внуков. Город разрастался кварталами. Бабушка считала, что такие изменения ведут к прогрессу, и радовалась им. Жорик ее не понимал:

– Зачем ты радуешься? Ты слышала, аэропорт хотят построить. Зачем строить? Тут же проходной двор будет!

– Зато удобно, не придется три часа из Минвод ехать.

– Кто сказал – три часа? Я за два вожу!