Моя борьба. Книга пятая. Надежды

Сперва я подумал о девушке, снимающей квартиру над нами, она молодая, работает, поэтому на глаза нам попадается редко, и все же ее присутствие натолкнуло меня на мысль, что, возможно, опасность исходит от нее, что она заявит на меня в полицию, сообщит о домогательствах или вроде того, потому что зациклилась на мне, а психика у нее неустойчивая. Эта навязчивая мысль уже некоторое время крутилась у меня в голове, совершенно безосновательная, порожденная нечистой совестью и искаженным самовосприятием, и когда мне приснился кошмар, я вообразил, что именно это и случится.

Прошел день. Я работал у себя в кабинете. Вернулась Тонья, мы поужинали, я снова отправился в кабинет, хотел немного почитать, сел в кресло у столика, на котором стояли кофейник и пепельница, вдоль всех стен тянулись книжные полки, моей величайшей радостью было рассматривать книги, брать с полок, открывать. Сейчас я читал бертоновскую «Анатомию меланхолии». Шел двенадцатый час, дом погрузился в тишину, и улицы тоже. Я поставил в маленький проигрыватель диск, Tortoise, снова закурил, налил себе еще кофе.

В гостиной зазвонил телефон, едва слышно, будто бы где-то вдали.

Я выключил музыку.

Когда звонят так поздно, значит, что-то случилось.

Кто-то умер. Но кто?

Тонья приоткрыла дверь.

– Это тебя, – сказала она.

– Кто?

– Он не представился. Наверное, кто-то из твоих друзей, потому что он пошутил, но я с ним не знакома.

– Пошутил?

– Да.

Я встал, вышел в гостиную и взял трубку. Тонья пошла следом.

– Алло? – проговорил я.

– Это насильник Карл Уве Кнаусгор?

– В смысле? – переспросил я. – Вы кто?

Тонья замерла. Прижавшись к стене, она смотрела на меня.

– Все ты прекрасно понимаешь. Год назад ты изнасиловал мою девушку.

– Нет, такого не было.

– Но ты ж понял, о чем я?

– Да. Но я никого не насиловал.

Я произнес это и посмотрел на Тонью. Лицо ее покрыла мертвенная бледность. Широко распахнутыми глазами она смотрела на меня. Почти сползая по стене.

– Чего за херня, еще как изнасиловал. А если не расколешься, мы сейчас придем к тебе. Не откроешь – дверь выломаем. Будешь отпираться – набьем тебе морду. Покалечим. Ну что, писатель, сознаешься?

– Нет. Я никого не насиловал. Мы переспали, это верно. Но я ее не насиловал.

Тонья не сводила с меня глаз.

– Ясен пень, насиловал. Она проснулась, а одежда – в клочья. Как ты это объяснишь? Она сейчас рядом стоит.

– Я не насиловал ее. Говори что хочешь, и она пускай говорит что хочет.

– Тогда мы сейчас придем к тебе.

– Дай мне с ней поговорить.

– Если сознаешься, что изнасиловал ее.

– Нет, не насиловал.

– Тогда пускай она сама тебе это скажет.

Прошло несколько секунд. Я поднял взгляд. Тоньи рядом не было.

– Алло? – послышалось в трубке.

– Твой парень говорит, что я тебя изнасиловал, – сказал я, – с какой стати ты ему так сказала? Мы же оба этого хотели?

– Я ничего не помню. Проснулась, а одежда разорвана. Я не знаю, что произошло. Может, ты и не насиловал. Но это было так ужасно. А потом я ему рассказала, а они решили, что сейчас поедут к тебе и отомстят. Я их остановила. Но они совсем с ума сошли.

– Они?

– Да, – сказала она.

Оказалось, их там двое, один – ее бывший парень, а другой – некий писатель, которого я не знаю, но несколько раз видел мельком.

– Он говорит, что ты не такой хороший, как все считают, – сказала она.

– А он тут вообще при чем?

– Он наш друг.

– Ладно, – сказал я, – обвинения в изнасиловании мне не нужны. Я никого не насиловал. Скажи ему, что я тебя не насиловал.

– Хорошо.

– Они что, и впрямь ко мне собираются?

– Я не знаю, что у них в голове.

– Давайте-ка встретимся, – предложил я, – ты с парнем и я. И обсудим.

– Ладно, – согласилась она.

– Завтра сможешь? В два в кафе рядом с Музеем декоративного искусства?

– Да, ладно. Мне бы тоже хотелось это обсудить. Я тебе много раз звонила, но трубку все время берет твоя жена.

– Тогда увидимся. – Я положил трубку.

В эту секунду в гостиную вошла Тонья – наверное, дожидалась, когда я закончу разговор. Она смотрела на меня.

– Нам надо поговорить, – сказал я.

* * *