Моя борьба. Книга пятая. Надежды

Тонья уехала в Кристиансанн на какой-то семинар, я сутками просиживал за работой. Тонья вернулась через три дня и сразу же собралась на вечеринку, там выступала группа, в которой играли журналисты НРК, она позвала меня с собой, но мне надо было писать, и она пошла одна. Через час я пожалел и пошел следом, послушал, как Тонья играет на ударных, почему-то растрогался, после подошел к ней, она как раз разбирала ударную установку, но Тонья отвечала неохотно, отводила взгляд и разговаривать не хотела. Я достаточно ее изучил и понял, что ее что-то мучает.

Она несла в коридор стойки для тарелок, я держал в руке маленький барабан и спросил ее, в чем дело. Я же вижу, что-то не так, расскажи мне. Я вижу, тебя что-то мучает.

– Я не собиралась тебе рассказывать, – сказала она, – но придется. Я тебе изменила.

– В Кристиансанне? Сейчас?

– Да.

Я смотрел на нее. Она смотрела на меня.

Я разозлился, мысль о том, что она отдалась другому мужчине, приводила меня в ужас, но в то же время я испытал облегчение: теперь виноват не только я.

Вернувшись домой, мы, как и годом ранее, сели у меня в кабинете. Шоком это не было, потому что случившееся, поступок Тоньи, явился продолжением того, что сделал я, но от этого он не стал менее ужасным.

– Зачем? – спросил я. – Я тогда напился и не соображал, что творю. Но ты никогда не действуешь необдуманно. Ты понимала, на что идешь.

– Не знаю. Наверное, потому, что ты ходил такой радостный. Ходил и светился от счастья. Ты четыре года кис, с той самой осени, когда умер твой отец и твой роман опубликовали, все это было так тяжело, почти беспросветно. Я старалась как могла, я все перепробовала. И тут ты вдруг начинаешь писать – и к тебе возвращается радость! Меня это страшно вывело из себя. Словно я вообще не играю в твоей жизни никакой роли. Как будто я чужая. Это стало последней каплей, и я подумала – да пошло оно все. И сделала то, что сделала.

Я закрыл лицо руками. Потом посмотрел на нее.

– И что теперь? – спросил я.

– Не знаю.

Мы легли спать, на следующее утро я собрал чемодан и поехал в Восс, куда перебрался Ингве. Там я пробыл два дня, мы разговаривали, он посоветовал вернуться к Тонье. И я, и она наворотили дел, но Тонья прекрасный человек, мне не следует ее бросать.

Я сел на поезд и вернулся к Тонье, мы проговорили всю ночь, и я решил уехать. Мне хотелось убраться подальше. Мы решили, что пока что расстаемся не окончательно, однако оба знали, что это конец, по крайней мере, я это знал.

Она проводила меня на вокзал.

Она обняла меня.

Она плакала.

Я не плакал, я обнял ее и велел беречь себя. Мы поцеловались, я вошел в вагон, и когда поезд тронулся, я видел, как Тонья идет по перрону и выходит в город.

В ночном поезде до Осло я старался ни о чем не думать. Читал газету за газетой, а когда они закончились, принялся за роман Иэна Рэнкина, за детектив, впервые за двадцать лет, и измотал себя так, что заснул, едва закрыв глаза. В Осло я купил еще один роман Рэнкина, сел на поезд до Стокгольма и погрузился в чтение.

Так я покинул Берген.

Об авторе

Карл Уве Кнаусгор – норвежский писатель, искусствовед, литературный критик. Его дебютный роман «Вдали от мира» (1998) был удостоен премии Ассоциации норвежских критиков, следующий – «Всему свое время» (2004) – номинирован на премию Северного совета. Автобиографический цикл «Моя борьба», признанный одним из самых ярких литературных событий столетия, принес автору мировую известность и престижные награды, включая премию Браги, премию Шведской академии и Иерусалимскую премию.

Анастасия Наумова – переводчик со скандинавских языков. В ее переводе вышло более пятидесяти произведений таких авторов, как Майя Лунде, Юхан Харстад, Лин Ульман, Вигдис Йорт, Ханс Улав Хамран и другие. Живет в Москве.