Моя чужая дочь

Роберт, чувствуя себя не в своей тарелке и совсем не так, как предполагал по дороге сюда, занял один из стульев и с благодарностью осушил бокал с ледяной минералкой. Вытер губы ладонью и подался вперед, упираясь локтями в колени. Аккуратно, парень. Напролом переть не стоит.

– Вы правы, с мужем ей повезло, – усмехнулся Роберт. – А в придачу она и «Маргаритку» получила, чтобы уж наверняка с кривой дорожки свернуть. – Легкомысленный тон его был щедро приправлен горечью, но Бакстер, похоже, купился на шутку.

– Ах, котик, твоя правда! Я ж с ходу понял, что у девоньки талант – чуть только она у меня работать стала. Истинный божий дар: цвета подбирает на раз! А уж букет составить из травок каких, веточек – ей равных нет. Она у нас тут здорово прогремела со своими придумками. Патрик в нее натурально втрескался, едва она у нас появилась. Оно и к лучшему, потому как детка-то с нами аж восемь лет прожила!

Бакстер Кинг издал гогот, какого Роберту еще слышать не доводилось. Ослиный вопль, хмыкнул он про себя.

– Бедный, бедный Патрик. – Бакстер со вздохом глянул на гостя, а тот сверлил взглядом булыжники у себя под ногами, пытаясь расшифровать информацию цветочника. – Жуткий конец…

Придется подлаживаться под этого чудилу, решил Роберт. Иначе с ним каши не сваришь.

– Патрик?.. – небрежно бросил он: мол, имя на слуху, да что-то запамятовал.

– Ага, Патрик. Дружок мой. Погиб в том жутком пожаре. – Бакстер уронил голову и застыл воплощением скорби, по закону подмостков выдерживая паузу.

– Деловой партнер? – осторожно уточнил Роберт.

– Зачем партнер? Дружок мой незабвенный. Любовь всей моей жизни!

Роберт очень медленно поднял голову и так же медленно опустил. Суперкивок выглядел по-идиотски, зато позволил Роберту переварить новый гигантский ломоть информации. Любовь всей жизни Бакстера Киша – мужчина?

А если с некоторых пор Бакстер переключился на женщин? Это первое, что пришло Роберту в голову. Крайне маловероятно, возразил он сам себе после минутного размышления. Бакстер Кинг – явный и откровенный гомик, и не заметить очевидного мог лишь человек, чьи мозги отравлены идеей об измене жены.

И вновь камень свалился с души Роберта. И вновь на смену облегчению пришла тревога – вслед за миллионом вопросов.

Сомнений нет – они имеют в виду одну и ту же Эрин. А как в образ этой Эрин вписывается эпизод с воровством цветов из магазина Кинга? Впрочем, теперь, когда вера Роберта в искренность жены пошатнулась, он не готов был отмести даже такую чудовищную историю.

– Мои соболезнования, – из вежливости произнес Роберт.

– Спасибо. Ничего. Я уж отошел чуток, что поделаешь? Добро хоть Эрин с Руби не пострадали. – Бакстер Кинг красноречиво потер изуродованную кожу на левой щеке и шее.

Роберт не мог отвести взгляда от рубцов, словно надеялся вытянуть правду из блестяще-розовых, как жвачка, отметин.

– Думаю, Эрин нелегко об этом говорить. – Роберт намеренно подзуживал Бакстера, но тот и сам был не прочь все выложить. – А я вот попал в Брайтон и не удержался, решил к вам заглянуть. Жена так много о вас рассказывала.

Притормози, велел себе Роберт. Что тебе известно о Кинге? Ничтожно мало, а надо быть убедительным. Один неверный шаг – и заложишь себя с головой.

Бакстер Кинг глянул на часы и осклабился:

– Как насчет пообедать, душа моя? Маленько рановато, ну да ладно. Уж больно охота про Эрин послушать. И все-все про малышку Руби.

Роберт поднялся и перехватил инициативу, растянув губы в ответной улыбке:

– Я угощаю!

Все в том же кафе заказали легкий ланч – подогретый салат с цыпленком под острым соусом. Прежде чем наброситься на блюдо, Бакстер вдоволь налюбовался на него, словно ему подали роскошный букет.

Пока официант наполнял кружки пивом и подавал горячее, болтали о том о сем. Как идет торговля в магазине? Как жизнь в Брайтоне? А как у вас, в столице? Эх, жаль беднягу Патрика, только-только актерская карьера в гору пошла – и на тебе, пожар, катастрофа.

Понимая, как много им надо друг другу рассказать, оба инстинктивно оттягивали разговор, дожидаясь, пока рядом не будет чужих ушей. За эти двадцать минут Роберт проникся симпатией к Кингу. Было в чудаке что-то притягательное – открытость, пожалуй. Открытость, которую трудно ожидать от возможного любовника своей жены. Однако Роберт должен был знать наверняка.

– Извините за вопрос, Бакстер… Видите ли, Эрин всегда отзывается о вас с таким чувством, что я невольно задумался, насколько вы близки. Скажите, у вас с ней роман? В смысле – у вас с ней был роман? – Чувствуя себя полным кретином, Роберт опустил глаза и вонзил нож в кусок цыпленка.

Опять этот ослиный вопль, извергнутый из глубин объемистого живота Кинга: недоверчивый бульк – и взрыв гогота, как выплеск лавы из жерла вулкана.