Моя чужая новая жизнь

— А ну, убрала руки, зараза, — уже полностью очухавшийся дедуля чуть не выбил из моей руки шприц.

Ну да, я же для него подлая немецкая гадина.

— Успокойся, — неожиданно вступилась за меня Лиля. — Она принесла лекарства. Или ты предпочтешь страдать от боли?

— А ты кто такая? — подозрительно прищурился Паша.

— Русская, как и ты. У меня муж комиссар разведки. С июня на фронте. Когда немцы вошли в наше село, кто-то из местных меня сдал. Пришлось скрываться здесь, но я помню о своём долге. Пусть даже всё, что сейчас я могу сделать — это украсть для наших бойцов немного лекарств.

Лиля, не прерывая разговора, успела вколоть морфий подозрительному Паше и закатала рукав гимнастёрки его товарища, который правда и не протестовал. Вот и правильно, я тоже не видела причин из гордости терпеть боль, тем более взамен от них ничего не требовалось.

— Осуждаешь?

Паша тяжело вздохнул и мотнул головой:

— Не мне тебя судить. Каждый живёт по своей совести, — покосился на меня и спросил: — Ну ладно, с тобой всё понятно, а она чего так обо мне печётся?

— Да откуда мне знать? — усмехнулась Лиля. — Может, понравился ты ей.

— Ага, я ж красавец такой — весь в крови, грязный, — поддержал он шутку, продолжая сверлить меня взглядом.

Сказать им что ли, что я прекрасно всё понимаю? Вон, Паша вроде без агрессии воспринял то, что Лиля работает на немцев. Нет, лучше немного подожду. Вот когда вытащу нас отсюда, тогда и признаюсь, а так мало ли, может, та же Лиля сдаст меня. В военное время с доверием как-то не очень. Тем более и опыт негативный у меня уже есть.

— Молодая она ещё, совсем девчонка. Может, не успели ей вдолбить в голову, что русские — недолюди, которых нужно уничтожить, — рассудительно продолжала Лиля, сосредоточенно зашивая рваную рану от осколочного у Пашиного соседа. — Может, просто пожалела.

Как-то дико было видеть своего деда молодым, разговаривать, зная, что он даже не подозревает, кто я такая. Нужно придумать что-нибудь поубедительнее, когда я всё-таки решусь раскрыться. Конечно, про то, что я его внучка, придётся молчать. Представляю степень его охренения, услышь он такое. Нет, нужна какая-то простая и более-менее правдивая версия. И то не факт, что он запросто доверится мне. Было бы конечно хорошо, если бы мы смылись отсюда вместе. Скорее всего он вернётся на фронт, может, и я могла бы… Хотя тут конечно же однозначное «нет». Он не станет рисковать и тащить в отряд незнакомую девицу с репутацией «коллаборационистки». Но ничего, главное — спастись.

— Стрептоцидом засыпь, — я протянула Лиле ампулу. — Может, удастся избежать заражения. И надо спешить, за ними вот-вот придут.

* * *

Следующие два дня я провела как на иголках. На волне дурного адреналина я смогла той ночью пробраться в кабинет доктора. Нашла карту и, не доверяя своей памяти, тщательно перерисовала основные пункты на листок. Бонусом полагались пометки, где сейчас проходят основные войска. Та-а-ак, одно дело сделано, осталось ещё хренова туча. Я ломала голову, как мне разжиться ключом и пробраться в палату, где заперли Пашу и остальных, но и тут мне свезло. Бриггитта заявила, что я достаточно прохлаждалась без работы и уже в состоянии выполнять несложные поручения. Так что раздача обедов по палатам теперь была на мне. Самое сложное было убедить Пашу вместе бежать. Ну ничего, буду действовать по плану, которого, кстати, ещё нет. Упс…