Моя чужая новая жизнь

— И вообще для девушки у тебя неплохо получается, — подбодрил Каспер. — Если боишься, что Кребс будет лютовать, можем сначала потренироваться на пустых бутылках.

— Смотри как бы она не прострелила тебе вторую руку, а может, кое-что и пониже, — хохотнул Шнайдер. — Один я вижу, что она безнадёжна, да?

— Смотри, как бы я случайно не попала в тебя, — интересно, он когда-нибудь прекратит ко мне цепляться? — Я же косоглазая мне ничего не будет.

Ну, ладно его бесил Карл, но сейчас то я девушка, в чём дело? Не став продолжать перепалку, я вышла на крыльцо. Ледяной ветер пронизывал насквозь, и я плотнее запахнула шинель. Сейчас вернусь в чужой дом, опять буду полночи пытаться уснуть, ворочаясь на продавленной кровати, а утром Вильгельм снова прикажет мне промывать мозги упрямым русским, которые не понимают своего счастья. Жить под оккупацией такой ахиренно великой страны. Не жизнь, а сплошная сказка. Да ещё эти непонятки с синеглазкой. Завтра же припру Вилли к стенке и потребую внятного ответа, куда он дел брата, и плевать, что мы друг друга не переносим и вообще в состоянии холодной войны. Без ответа я не уйду.

Не сразу я разглядела, что к казарме кто-то идёт. Блин, в этих дурацких вязаных шлемах ни хрена не разобрать. Все теперь на одно лицо. Да не может быть… Я торопливо сбежала по ступеньками и тут же врезалась в бережно подхватившие меня руки. Сердце заколотилось как заполошное, когда я увидела, какой ещё по-детски яркой радостью засветились его глаза.

— Фридхельм, — успела выдохнуть прежде, чем его горячие губы накрыли мои с нетерпеливой нежностью.

Язык требовательно очертил контур нижней губы, побуждая открыться навстречу, и я приподнялась выше, подаваясь к нему, отвечая на поцелуй, растворяясь в ответных мягких движениях губ и языка, в легких невесомых прикосновениях к щеке. Где-то внутри щекотной волной пробегали пресловутые мурашки.

— Я наверное сейчас говорю как эгоист, но я рад, что ты теперь рядом.

Если отбросить то, что мы в эпицентре войны, то я тоже. Тёплые пальцы нежно до сдавленного дыхания гладили мои подбородок, скулы. Несмотря на невинность этой ласки, меня снова ведёт словно девчонку, которая впервые влюбилась. Наверное, надо как-то найти остатки здравого разума, не утонуть в водовороте чувств, которые он поднял внутри. Давно уже пора признаться себе, что синеглазка занял место в моём сердце. Даже, скажем так, обосновался там с полным комфортом, а учитывая, что рано или поздно мне придётся исчезнуть, такая привязанность грозит болью нам обоим.

— Правда? — чуть насмешливо спросила я. — А вчера мне так не показалось.

Вместо ответа он снова склонился, сминая мои губы глубоким французским.

— А сейчас веришь? — словно услышав мои мысли, Фридхельм сжал руки, притискивая к себе ещё плотнее. — Веришь, что я больше не оставлю тебя?

Вот же влюблённый дурашка, да как можно давать такие обещания, если в любой момент шальная пуля может оборвать твою или мою жизнь? Но глядя в его счастливые глаза, я велела внутреннему цинику заткнуться и смогла лишь так же бездумно-счастливо улыбнуться:

— Довольно опрометчивое обещание, учитывая, что никто не знает, что будет завтра или через месяц, но… Да, верю.

Глава 21 У жизни нет сценария - импровизируйте!

«Никогда не сдавайся!» — помнится такой слоган болтался на заставке моего компа в прошлой жизни. Что ж, актуально. Учитывая, что сейчас я напоминала себе ту самую лягушку, которая будучи проглоченная прожорливым аистом, упрямо пыталась сжать лапки на его шее. Хотя я пока не знаю, как буду проходить новый уровень сложности в этой «игре». Похоже, мы здесь наглухо застряли. Насколько я поняла по переговорам с основным штабом, все ждали отмашки от Гудериана.

— Обнаружили что-нибудь важное, Эрин?

Этот хорёк гауптман заставил меня перерыть планшеты пленных и убитых красноармейцев, рассчитывая, что те пачками таскали ценные бумаги. Не погнушался даже затребовать переводы найденных писем. Вот какой бы идиот стал сливать в открытой переписке секретные данные? Но начальству, как говорится, виднее, так что работой я была обеспечена по самое некуда.

«…для нашей страны снова настали смутные времена. Самое главное для победы — в неё верить. Не быть малодушным, делать всё, чтобы уничтожить врага, сплотиться и поддерживать друг друга. Мы с детьми думаем о тебе каждую минуту и верим, что ты вернёшься к нам с победой…»

— В основном письма из дома, — я нехотя посмотрела ему в глаза, стараясь не выходить из образа исполнительной переводчицы.

— Зачитать дословно?

— Не надо, — Файгль непринуждённо цапнул с моего стола тонкую пачку писем и, небрежно перебирая сложенные листки, спросил: — Вы написали текст листовок для этих иванов?

— Да, — я подала ему очередной листок.