Моя чужая новая жизнь

Я конечно оценила его находчивость, но как мне ей смотреть утром в глаза? Типа так потрахаться приспичило, что мы выставили её на ночь глядя из родного дома. С другой стороны, мы отсюда вот-вот свалим, так что какая мне разница, что она думает о моём моральном облике.

В доме было непривычно тихо. Хоть я и посмеивалась над неопытностью Фридхельма, сейчас сама чувствовала нервное напряжение. Запал адреналина, благодаря которому я чуть не отдалась ему на ближайшей горизонтальной поверхности, прошёл, и сейчас в голову беспорядочным хаосом лезли явно лишние мысли. Как мне себя вести? У меня же чуть ли не год не было секса, а у него, скорее всего, вообще ни разу. Сделать всё самой? И как я буду сейчас раздеваться? На мне трусы, которые я раньше бы не надела под дулом пистолета, и лифчик, похожий на бронежилет. Единственное, что радует, — мы хотя бы чистые. Сегодня как раз был банный день. Так, надо срочно брать себя в руки. Чем вообще у меня забита голова? Да, я привыкла выглядеть как конфетка, но сама же пищала пару дней назад, что нужно жить здесь и сейчас. Это не пресыщенный мачо, а по уши влюблённый мальчишка. Его сейчас вряд ли волнует какого цвета на мне трусы и отсутствие укладки и макияжа. И чего я собственно нервничаю? В конце концов это просто секс.

А вообще надо проверить, что там у нас с отоплением. Обычно за печью следила Наталья, и, честно говоря, я не представляю, как обращаться с этим древним монстром.

— Давай я, — Фридхельм присел рядом и подкинул в печку дрова, оставленные на полу.

— Никак не могу привыкнуть к холоду, — я нервно поёжилась. — А ведь зима только началась.

— В тебе же русская кровь, — поддел меня синеглазка. — Разве ты не должна любить морозы?

Вот же дурашка. Если я русская, у меня что встроенный ген морозустойчивости? Я выросла в регионе, где в декабре зачастую плюсовая температура, а морозных дней раз-два и обчёлся.

— Чтобы привыкнуть, в таком климате нужно жить постоянно.

— Эрин, а ты не думала найти своих родных здесь?

Блядь, предупреждать же надо, когда задаёшь такие вопросы. Не задумываясь, я ответила:

— Скорее всего некого искать. Если кто-то пережил революцию, тех забрала гражданская война. Либо давно сгинули в лагерях.

— Прости, — Фридхельм виновато смотрел на меня. — Я подумал что раз… Твой отец тебя отослал, может, стоило бы попробовать найти кого-то здесь.

— С чего ты взял, что мне вообще нужна семья? — вспылила я.

Больше конечно от того, что вынуждена была сейчас опять молоть хрень, которая соответствует моей легенде.

— Я не собираюсь возвращаться домой.

— Ну, а другие родственники? Ты говорила, у тебя есть дядя.

Шлёпнуть бы тебя за такие расспросы. Надо же какой настойчивый там, где не нужно. Лучше бы целоваться лез. Я понимаю, что ты меня бедную-насчастную жалеешь, но не надо. Мне конечно периодически хотелось всё ему рассказать, но я вовремя себя осаживала. Слишком бредово это прозвучит. Я не буду проверять границы доверия.

— Ты не пишешь даже друзьям.

Я молча смотрела на огонь, продумывая, что сказать. Устала я держать себя в постоянном напряге, следить за каждым словом, лихорадочно вспоминать, что говорила, а чего нет. Словно чья-то маска намертво приросла к коже. Я никогда не смогу стать здесь собой, буду вечно рядиться в чужую личину. Даже если доберусь до Москвы. Снова придумывать правдоподобную легенду, позже дозированно сливать технические достижения двадцать первого века и помнить, что любое лишнее слово может быть использовано против меня.

— Родственников у меня немного, и я решила не провоцировать семейные конфликты, а сделать, как хотел отец. Уехать раз и навсегда. А друзья… Они есть, просто не вижу смысла писать им и объяснять, что я забыла на фронте. Вот закончится война тогда и посмотрим, — ничего не оставалось, кроме как слагать очередной эпос.

Шехеризада, блин. Что ни день — очередная сказка.

— Я понимаю, что у тебя всё иначе. У тебя есть Чарли, Вильгельм. Но и ты пойми, быть одной это не так уж страшно.

— Ты больше не одна, Эрин, — он притянул меня ближе, серьёзно глядя на меня.

Мне хорошо был знаком этот упрямый взгляд, когда он намертво что-то для себя решил. Думать о чём-то кроме его губ уже не получалось. Каждое нежное прикосновение к лицу, шее, волосам словно оседало на коже, оставляя невидимое клеймо. Распаляя жажду прикосновений.

— Ты нужна мне…

Конец его фразы тонет, сминается моими губами. Слова не нужны, так же как и обещания, которые никогда не станут реальностью. Чувствую, как он прижимается ко мне, как его пальцы обхватывают затылок, зарываясь в волосы, а горячий язык скользит всё более уверенно. Это ощущение близости снова ударяет по мозгам. Так, по-моему нужно срочно перемещаться в сторону кровати.

Словно читая мои мысли, Фридхельм подхватил меня на руки и направился в мою временную спальню. По пути правда врезался в ножку стула, но ничего. Говорят же, путь любви труден и тернист. Хотя тут собственно было всё просто. Спальня в домике одна. Он бережно сгрузил меня на кровать и опустился рядом.