Моя чужая новая жизнь

— Ты можешь идти? — Вилли подхватил меня под руку.

Я кивнула. Идти-то могу, но вот насколько меня хватит непонятно. Перепуганный Беккер дошкондыбал к нам и чуть ли не плача уставился на покорёженную машину, объятую пламенем огня. Охренеть, если бы не случайность, мы бы сейчас горели в ней.

— Пойдём, — Вилли настойчиво потянул меня вперёд.

Судя по сжатым губам, у него в голове сейчас примерно такие же мысли. Не обращая внимание на ноющее бедро, я старалась идти побыстрее. Даже примерно не представляю, сколько ещё километров нам топать до деревни. Мне как можно скорее нужно попасть в госпиталь. Я уже чувствовала, как низ живота и поясницу тянет знакомой как при болезненных месячных болью. Вилли наверняка тоже чем-то да приложился при падении, но шёл молча, зато Беккер разнылся:

— По-моему, я сломал руку.

— Радуйся, что живой, — прошипела я, чувствуя дикую злость на этого кретина, который так бездарно проебался.

— Ты лучше следи за дорогой, — терпеливо ответил Вилли. — Может, нам повезет, и попадётся машина.

Н-да, это вам не двадцать первый век, когда при любом шухере можно за считанные минуты вызвать хоть скорую хоть МЧС. Пиздец, конечно… Сколько ж мы будем так топать? До ночи? Я едва сдержала стон, почувствовав очередной болезненный спазм. Всё, не могу я больше идти.

— Эрин? — Вилли тоже остановился, встревоженно глядя, как я кусаю от боли губы. — Я понимаю, что тебе больно, но надо идти.

Я кивнула, заставив себя по инерции двигаться дальше. Меня мутило от боли, которая теперь уже накатывала горячими волнами, разливаясь от поясницы. К тому же я, наверное, ещё словила и сотрясение. Перед глазами всё плыло. Вот теперь точно всё… Бросьте меня здесь…

— Рени, — мою талию стиснула твёрдая рука, не давая упасть. — Потерпи…

Вилли подхватил мою обмякшую тушку, продолжая идти вперёд. Конечно, всё будет хорошо. Нас доставят в госпиталь, вот только смогут ли спасти ребёнка? В военном госпитале скорее всего нет препаратов для акушерства, да и время идёт на минуты, а мы по-прежнему торчим в чистом поле. Самое страшное, что винить в том, что случилось, мне кроме себя некого. Я закрыла глаза, старясь не думать, не вспоминать, как ещё утром Фридхельм обнимал меня уверенный, что у нас всё хорошо. Боль терзала словно раскалёнными щипцами. Я отчаянно хотела потерять сознание, чтобы не чувствовать, не понимать, что это конец. Прости меня, малыш, твоя мама — полная и безнадёжная идиотка…

Глава 53 Марс, бог войны, не слышащий молитвы, вали с Олимпа, к черту битвы....

Фридхельм

Как бы ни банально звучало, но нам всем постоянно приходится принимать решения. И хорошо тем, кто умеет, не колеблясь, выбрать верное. Как, например, мой брат. Ему и в голову не приходит оспаривать принятые правила или отступить от собственных принципов. Другие же действуют спонтанно, как Виктор, и тем не менее это приводит к нужным результатам. Я рад, что он не побоялся трудностей и успел эмигрировать в Штаты, хотя многие евреи до последнего надеялись, что всё как-то наладится, и вовремя не покинули Германию. Я же никогда не умел принимать быстрые решения. Помню, в детстве Виктор частенько подбивал нас на какую-нибудь авантюру. Обычно Грета с лёгкостью соглашалась сбегать в соседний квартал в магазин за лакрицей или вечером пробраться в пустое ателье, чтобы примерить новые платья. Вильгельм или Чарли пытались их отговорить, я же вечно колебался. С одной стороны — страх получить нагоняй от отца, а с другой — ни с чем не сравнимое удовольствие от исследования нового двора или внеочередных сладостей. Однажды Виктор с Гретой убежали в парк, я долго раздумывал, прежде чем решился отправиться за ними, и естественно потерялся в незнакомом квартале. Вильгельм тогда ничего не сказал родителям, успел вовремя найти меня. Никогда не забуду его перепуганное лицо. Тогда он, кажется, даже отвесил мне подзатыльник, и страшно ругался.

— Если уж решил пойти с ними, нужно было делать это сразу.