Моя чужая жена

– Антон, Захар вытащит тебя, обязательно. Но ты, пожалуйста, начни новую жизнь, без меня. Я очень тебя прошу, не лезь в нашу семью – это бесполезно. Я люблю своего мужа. А все, что было между нами, это ошибка… И я очень сожалею. Ты мне не посторонний человек, я не держу на тебя обиды и зла и хочу, чтобы у тебя было все хорошо. Я никогда не оставлю этого прекрасного человека. Он может дать мне очень много, а ты, к сожалению, – нет. Прости, не нужно было тебе возвращаться, – все это она произносит четко, ровно, без запинок и сожаления, словно зачитывает приговор.

– Не верю, Танюша. Плохо. Очень плохо играешь. Неправдоподобно. Он поставил условие?

– Нет, Аверин. Ты вроде неглупый мужик. Если бы я хотела быть с тобой, то была бы, но я ушла раньше, чем тебя посадили. Проанализируй… и сделай правильные выводы, – отрезает она, и я не узнаю эту женщину. Такая холодная и циничная. Это кто угодно, но не моя Таня.

– Тань… – задерживаю дыхание. Мне кажется, что она у меня в руках, только ускользает, как песок сквозь пальцы: сколько не сжимай кулак, все равно рассыпется.

– Антон. Захар состоявшийся мужчина и дает мне все. И дело не только в достатке и стабильности, все гораздо глубже. Я принадлежу ему полностью. А все, что между нами было, это отголоски прошлого. Я попробовала и поняла, что ты меня уже не удовлетворяешь ни морально, ни душевно, ни физически. Не таскайся за мной, как побитый пес в ожидании кости. Не унижайся. Это выглядит жалко. А хочешь правду? Я тебя пожалела. Дура, конечно. Но так оно и есть! – резко, с пренебрежением произносит она. И бросает трубку.

Вот теперь очень убедительно.

Верю.

Браво, Танечка.

Убедила.

Да, я чувствую себя побитой грязной шавкой, где-то на дне этой жизни. Ниже некуда. Унизительно, больно, и я сгибаюсь пополам, принимая эти удары. Опускаю телефон на подоконник. А самому хочется сползти на пол и корчиться от душевной боли. А еще больше хочется пулю в лоб. Чтобы одно движение пальца – и выключиться из этой реальности. Жалко. Все действительно выглядит очень жалко. Задевает ли мое самолюбие? Определенно, задевает.

Это все.

Конец.

И эта чертова пуля все же залетела в мой лоб и убила.

Насмерть.

Выключив из реальности.

Все. Внутри меня пусто и темно. Ничего не осталось: ни хорошего, ни плохого. Хочется кайфа. Наркотического. Какой-то синтетики. Чтобы посильнее вставила и разъела мозг и внутренности, чтобы сгнил изнутри заживо. Хочется самоуничтожиться. Стать той недостойной грязью, которой меня считают.

Захар

Я сделал для нее все, что она хотела. Вытащил бывшего, закрыл глаза на ее измену и дал ей время на осмысление и душевное восстановление.

Месяц!

Я дал ей целый месяц, чтобы ко мне вернулась моя жена. Но время идет, а мы живем, как в вакууме. Словно нас и вовсе нет. Есть я, есть Настя и Татьяна. А нас – нет. Она отказалась лететь в отпуск – и я сдал путевки; она отказалась сопровождать меня на важные мероприятия – и я присутствовал на них один, вызывая кучу вопросов. В таких кругах счастливая супруга рядом – показатель благополучия и надёжности. Люди начинают шептаться и распускать слухи, если кто-то часто приходит один. А мне нужна идеальная репутация. Я создал себя сам с помощью определенных инструментов, и они все должны звучать со мной в унисон.

Ни одного намека, ни одного напоминания и претензии с моей стороны не было. Я идеален и терпелив до тошноты. Не хочу ее ломать. Потому что если начну давить и принуждать, она сломается окончательно – слишком тонкая душевная организация. А ломать уже хочется. Я терпелив, холоден и, можно сказать, меланхоличен, но даже у моего терпения есть граница, за которую лучше не переходить.

Красивые слова, обещания, долгие диалоги ничего не значат, я искусно играю словами, жонглируя ложью на судебных заседаниях, в жизни же предпочитаю действия и поступки. Только Таня ослепла, оглохла и ушла в себя. Она по-прежнему моя жена, мать и хозяйка в моем доме, но все это наигранно и неправдоподобно, она словно робот, выполняющий свои функции. Все действует исправно, но без души.

Я строил для этой женщины новый мир, возможно, иллюзию, но хотел, чтобы она жила в ней вечно. И всю мою работу за какие-то недели сломал ее бывший муж…

– А мама? – спрашивает Настя, когда я сажаю ее в детское кресло и пристегиваю.

– А что «мама»?

– Почему она не едет?

– У нее срочные дела, завтра она тебя заберет.

– Купишь мне мороженое? – хитро прищуривая глаза, спрашивает дочь.

– У тебя болит горло, – расстегиваю ее куртку, чтобы не вспотела в машине. – Бабушка тебе кексы испекла.