Моя-чужая

— Игнат все равно до тебя доберется, — прорычала, когда на затылок легло что-то холодное.

Алиса дернулась. Но через мгновение острая боль прошила шею, горячая кровь затопила горло. И все исчезло.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МОЯ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сентябрь, 2014 год.

Суббота. Утро.

Светает. По комнате плывет туман, каплями оседая на раскрытой балконной двери. Кирилл Погодин втягивает носом прохладный воздух и потягивается. Тело отзывается ноющей болью, напомнив о бессонной ночи. Улыбнувшись, переворачивается на бок. Рядом, скрутившись клубком и обняв подушку, спит Даня. По юному телу рассыпались капли пота, омывая багровые полосы — следы ночных утех. Кирилл проводит ладонью по перевитым мышцами плечам, пальцем чертит линию вдоль цепочки позвонков. Тихий стон слетает с губ любовника. Хороший мальчик, чувственный. Погодину нравится, как Даня мгновенно отзывается на его ласки. Как краснеет, губами припадая к его набухшему члену. И как из невинного мальчишки превращается в похотливое животное, стоит только оттрахать его сладенький ротик. Рука его скользит ниже, стискивает ягодицу, покрытую узором белесых шрамов. Даня вздыхает и придвигается поближе. Трется о пах Кирилла, возбуждая. Напрашивается, шалун, — усмехается Погодин, вжимаясь членом в упругий зад любовника. Мальчик подается назад, одним движением насаживаясь на член Кирилла.

От неожиданности Погодин охает — не ожидал от мальчишки такой прыти после ночи бурного секса. А тот уже начал двигать задницей, трахая себя и рукой поигрывая со своим членом.

Погодин прикрывает глаза, чувствуя, что еще немного и кончит. Но он не может позволить мальчишке взять верх над собой. Одной рукой сжимает длинные темные волосы, запрокидывает голову Дани и впивается в его губы. Другой перехватывает член мальчишки у основания, не давая получить удовольствие.

— Плохой мальчик, — выдыхает в ухо, прервав поцелуй. Кусает за мочку, целует шею, оставляет след от зубов на плече.

Даня стонет, выгибаясь навстречу Кириллу. Тот усмехается и тремя резкими толчками изливается в любовника. Дрожь прокатывается по телу мальчика. Он стонет, протягивает руку к члену, но Кирилл шлепает его по заднице.

— Не смей! — рычит.

Тот хнычет, подставляет зад под удары, пока кожа не алеет.

— Да…еще…накажи меня…о да… — хрипит Даня.

— Хочешь наказания? — насмешливо спрашивает Кирилл, ощущая, как возбуждение горячей волной растекается по телу, скручивается узлом в паху.

— Да…пожалуйста…

Погодин поднимается с кровати. Даня перекатывается на спину, ласкает себя.

— Выпорю, — рыкает Кирилл.

— Только этого и жду, — облизывается Даня и смеется.

— Уверен? — и мерит любовника внимательным взглядом.

Розовые лучи встающего солнца скользят по загорелому поджарому телу, гладя, словно руки любовника. Длинные музыкальные пальцы сжимают член с капельками влаги. Эти пальчики умеют доставить удовольствие. И не только в постели.

Кирилл проводит ладонью по лицу, смахивая романтические бредни, и подходит к распахнутому окну. Осень прохладой обнимает тело, подмигивает выглянувшим из-за крыш солнцем. В такое утро нет места пошлости. Хочется чего-то особенного.

— Кирилл? — взволнованный голос за спиной, горячее дыхание. На талии сцепились в замок обжигающие пальцы.

— Сыграй мне, — слова срываются с хриплым дыханием и Погодин тут же жалеет о своей мимолетной слабости.

Он ничего не спрашивает, хотя изнывает от возбуждения. Кирилл чувствует. Но Даня — умный мальчик. Молча уходит, а возвращается с гитарой.

Длинные пальцы перебирают струны, превращая разрозненные звуки в музыку, складывая простые аккорды в мелодию. Надрывную, на грани фола. Как их жизнь. И слова режут по живому, встряхивают, напоминают, кто они на самом деле.

— Темные твари…и сорваны планки нам… — шепотом повторяет Погодин.

Давно сорвало, хренову тучу лет назад. И нет обратного пути. И только так правильно.

Ничего не говоря, Погодин выходит из спальни. В гардеробной натягивает спортивный костюм. Музыка прорывается сквозь стену, рвет душу. Ни к чему это. Нужно возвращаться в форму. У него еще много дел.

Пробежка возвращает способность нормально мыслить. Больше никаких слабостей. И на мальчишку плохо влияет. А мальчишка — шикарен. Кирилл не думал, что ему так повезет. Будет жаль, если с Даней что-то случится. Но рано или поздно это произойдет. Держать его возле себя — опасно. Отпустить? Нет, Кирилл не сможет делить его с кем-то. Значит, выход всего один. Но он постарается, чтобы все было красиво и без боли.

Телефонный звонок застает его уже у дома.

— Утро доброе, Михаил Модестович. Чем обязан?

— Простите, что беспокою, Кирилл Васильевич, — юрист нервничает, голос дрожит. Что могло так взволновать обычно невозмутимого еврея субботним утром? — Но я никак не могу дозвониться до Артема Петровича.

— И? — Кирилл смотрит на часы — без четверти восемь.

— Тут документы…Артем Петрович завизировать должен. Сегодня — крайний срок.