Моя деревня

Декорация четвертой картины. Только сейчас лето, ночь, перед самым рассветом, в некоторых домах уже зажегся свет. С рассветом станет видно, что сельпо основательно подновили.

Буйная зелень спрятала дома, но часть красивых, расписанных домиков будет видна. Вокруг колодца поставлена оградка, фактически закрывшая прямой подход к колодцу.

В предрассветный час шумят моторами машины-самосвалы, то и дело подвозя асфальт. Несколько тракторов-катков укатывают дорогу. Нервно и зло всей работой руководит  Ф и л я, но в его действия то и дело вмешивается  Н и к о л а й  А м в р о с и е в и ч. Единственный фонарь возле сельпо тускло освещает сцену.

Голоса. Да ты аккуратнее, аккуратнее ровняй!

— Вот так! Еще немного. И вот тут ближе к кромке!

— Самохин! Давай не жди, накатывай!

— Уберите ограждение! Я сейчас всю последнюю полоску пройду!

Показался силуэт грузовика. Яркие фары светят с третьего плана прямо в зал. Люди заволновались, закричали.

— Куды ж ты прешь-то! Ты не видишь, что ли?

— Сворачивай на обочину, на обочину!

— Да ты подай сначала назад, а уж потом сворачивай!

— Чего это вы сразу все набросились? Ограждение надо ставить!

— А чего тебе еще надоть?!

— Знак надо поставить «дорожные работы», «объезд»…

— Ты учи ученого, а сам…

— Я этой дорогой к станции попаду?

— Попадешь, попадешь!

— Давай двигай веселее.

Слышно по урчащему мотору, как машина отъехала назад. Теперь отчетливее стал слышен гул мотора катка. А когда его пыхтение удалится, где-то в стороне, приближаясь и нарастая, будет слышен гул мотора грузовика.

— А чего это вы по ночам работать надумали?

— План, милок, план.

— Начальство ожидается, вот и…

— Разговорчики!

— Потемкинские деревни!

— А ты проезжай, пока тебя пропускают, а то в объезд пойдешь, крючок километров в тридцать!

— Виноват, виноват! Молчу… показушники!

И, взревев мотором, машина под присвист и улюлюканье удаляется. Все ярче разгорается свет на небе. Все тусклее горит фонарь. К Николаю Амвросиевичу подходит  Ч е ч е т к и н.

Ч е ч е т к и н. Среди ночи, в воскресенье, прямо как по тревоге подняли.

Н и к о л а й  А м в р о с и е в и ч. Так ведь для вас же стараемся.

Ч е ч е т к и н. Ну к чему эта паника? Ведь мы хорошо укатали обочинную дорогу. Насыпь колхозники своими руками сделали…

Ф и л я. Мы просто слово крепко держим.

Р а б о ч и й. Это, председатель, всё красивые слова! А по правде-то — начальства они ждут.

Н и к о л а й  А м в р о с и е в и ч. Вы шли бы себе своей дорогой, товарищ.

Р а б о ч и й. А куда мне иттить, ежели вот он, мой дом.

Ч е ч е т к и н. Действительно руководство приедет?

Н и к о л а й  А м в р о с и е в и ч. Да еще ничего не известно… Может быть, в понедельник Александр Феодосьевич пожелает взглянуть на строительство комплекса…

Появляется  Р о д и о н о в. Он слышал последние слова Николая Амвросиевича.

Р о д и о н о в. На развалины Карфагена ему посмотреть захотелось. Доброе утро.

Ему ответили. Он поздоровался за руку со всеми.

Н и к о л а й  А м в р о с и е в и ч. Вы все шутите, Алексей Петрович?

Р о д и о н о в. Нет уж! Мне сегодня не до шуток! Всю ночь сидел за машинкой и не мог понять: откуда нарастает гул? Потом усталость сморила, а тут пальба началась! Боже мой! Да что это за стрельба! А это трактора-катки запускаются. Вот и пришел глянуть, у кого тут такая срочность возникла.

Н и к о л а й  А м в р о с и е в и ч. Мы со строителями решили одним ударом добить эту дорогу, чтоб потом уж не отвлекаться от самого комплекса.

Р о д и о н о в. Да что же это вы вдруг так заспешили?

Ч е ч е т к и н. То все ни шатко ни валко, а тут аврал!

Р а б о ч и й. Чудаки вы, люди! Видно, горчичники им кой-куды примостили! Вот они и забегали!

Н и к о л а й  А м в р о с и е в и ч. Пустая болтовня! (Обиженный, отходит в сторону.)