Моя деревня

К у з ь м а. О господи! Поражение полное! Не окопался я заранее. А кто не окопается, тот пуль нахватается! (Двинулся к двери.) Кать! Слышь, что говорю? Катюша! Где корыто-то?

Вышел. Лариса села к столу, съела пирожок. Входит  Ч е р н о в а.

Ч е р н о в а (робко). Не слишком шибко я на него?

Л а р и с а. Я не знаю, мама…

Ч е р н о в а. Да что с тобой?

Л а р и с а. Не знаю, мама.

Ч е р н о в а. Заболела, что ли?

Л а р и с а. Не разговаривает он со мной…

Ч е р н о в а. Ах, вот оно что! Выходит, что бьют и плакать не дают. Что же он, зазнался, что ли?

Л а р и с а. Да я сама виновата, нагрубила ему… Наш дом стороной обходит.

Ч е р н о в а. Ну и вовсе нет! Нынче заходил. С бригадиром здесь говорил.

Л а р и с а. Правда?

Ч е р н о в а. Полюбила… Как же это я и не заметила, что дочка моя подросла? Все дела, все колхоз, все ферма, а дома чудо растет… Ну что ж, донюшка, пускай хоть у тебя женское счастье настоящее будет. Уедешь от меня в город — ни печь не топить, ни в лес по дрова не ездить среди зимы, ни коровы, ни свиньи — все в магазине готовенькое. Ну, а если мужа обстирать, на то прачечная в каждом доме своя. Тепло, светло, уютно. Только, доченька, и город лодырей не признает.

Л а р и с а. Да что ты, мама, раньше времени размечталась? Ведь он мимо ходит, глаза отворачивает…

Ч е р н о в а. Любовь и гордость все время рядом ходят.

Л а р и с а. Да какая там любовь? Что ты выдумываешь, мама? Любовь! А где она? Кто ее придумал? Нету, мелькнула и пропала.

Поспешно открылась дверь, на пороге — Ж е н ь к а.

Ч е р н о в а. Вот он! (Женьке.) Ты у нас нынче легок на помине.

Ж е н ь к а. А дураки всегда легки на помине.

Ч е р н о в а, Ну, чего встал, Женя? Проходи в дом. Видишь, каких я пирожков спроворила. Садись. Ларка! Да ты не жмись. Ну! Признавайся в любви!

Лариса поднялась, но мать усадила ее. И сама встала.

Л а р и с а (обиженно). У короткого ума длинный язык.

Ч е р н о в а. Умному — намек, глупому — дубина. (Уходит за перегородку.) Гляну, как наш жилец устроился. А то без меня принимали…

Женька стоит. Пауза.

Л а р и с а. Ну, чего смотришь? Проходи. Садись.

Ж е н ь к а. Я на минутку. Забежал спросить, почему лодырей прикрываешь? Светка прогуливает. С матерью в овраге второй день самогонку гонят, а ты ее в наряд вписываешь, — это что?

Л а р и с а. А больше вопросов нет?

Ж е н ь к а. Есть. Почему в сторону смотришь? Или действительно я тебе чужой? Или прошло то, что начиналось?

Л а р и с а. А ничего у нас с тобой и не начиналось.

Ж е н ь к а. А ты в глаза смотрела как? А говорила каким голосом?

Л а р и с а. Полно корить-то. Кто бьет, тому не больно.

Ж е н ь к а. Прости. А? Ларис… А? Ну, посмотри на меня. Ну, подними глаза.

Лариса подняла на него глаза. Он кинулся к ней и стал целовать в глаза, в щеки, в губы. Потом прижал к своим щекам ее руки.

Прости. Прости. Люблю. Люблю. Всегда буду так вот! Только так!

Л а р и с а. Да руки у меня шершавые. Я их мажу-мажу кремом, а они…

Входит  Ч е р н о в а  и, прислонившись к косяку дверцы, стоит и смотрит.

Ж е н ь к а. Да что ты такое говоришь? Ну при чем тут шершавые? Они у тебя красивые. Честные. Милая ты моя! Любимая! Ну скажи, ну ответь: ну хоть чуточку любишь?

Л а р и с а. Как моя мама говорит: любить не люблю и отвязаться не могу.

Женька отстранился от нее. Чернова подходит к ним.

Ч е р н о в а. Не слушай ее, сынок, не слушай. Любит она тебя. Да стыдится девчонка сама признаться!

Л а р и с а. Мама! А может, ты вместо меня с ним побудешь туточки? (Убегает.)

Ч е р н о в а. Ну, чего стоишь? Беги догоняй. Ну! Счастливый!

Женька убегает из дома. Чернова вздохнула.

Ну и ладно. А мне-то пора обратно на дойку. (Надевает на себя пиджачок поношенный, повязывается платком, надевает сапоги.)

Вошел  Б о б р о в.

Б о б р о в. Екатерина Максимовна, можно я тут сяду, письмецо напишу?

Ч е р н о в а. Садитесь, Анатолий Сергеич. Садитесь.

Чернова вышла. Бобров сел за стол и начал писать письмо.