Моя дорогая Роза

Она осталась стоять одна посреди крохотной комнатки во флигеле. Пустая, голая комната, будь она трижды неладна! Она тяжело опустилась на край кровати, на которой они с Тедом совсем недавно обменялись несчетным числом горячих поцелуев, и отупело уперлась взглядом в стену, пытаясь собраться с мыслями.

Надо признаться, был момент, когда она и вправду подумала, что между нею и Тедом может что-то завязаться. Хотя она и отдавала себе отчет в том, что чем неистовее делаются их поцелуи, тем больше сложностей возникнет между ними потом. Но вчера, оказавшись в объятиях Фрейзера, она поняла наверняка: он – единственный мужчина на свете, которому она хотела бы принадлежать. И он всегда был для нее единственным и отличным от всех мужчин на земле! И вот этот единственный мужчина, желавший ее столько лет, внезапно меняет свое решение соединить их жизни и уходит прочь, больше о ней не думая…

Неужели все его чувства так поверхностны, так эфемерны, размышляла она с горечью. Значит, Шона права: все это не больше чем иллюзия, игра воображения, в которую он включился на короткое время. А сейчас мечты развеялись, иллюзия исчезла, игры закончились. Но как связать это с тем, что он привез ее в галерею показать картину отца, точно уловив, какое воздействие окажет на нее отцовское полотно – и на ее отношение к отцу? Как в человеке может сочетаться высокое понимание чувств другого человека, способность совершить по-настоящему важный поступок – с мелочной обидой на глупость, с невозможностью отличить важное от неважного… Видимо, дело в том, что любой человек из этого и состоит: из великодушных поступков и мелких обид, и сам страдает от них. Что ж, мир несовершенен, она часто слышала эту фразу – а теперь сама убедилась в этом.

– Что ты здесь делаешь, мамочка? – Мэдди недовольно сморщила носик, войдя в комнату. Во флигеле все еще пахло плесенью и сыростью. – Мне здесь не нравится. Но в доме тоже плохо. Дженни чего-то злится. Она уже выставила все наши вещи на улицу. Я ее спросила, почему она такая расстроенная, а она велела спросить у тебя.

– Так и сказала? – Роза тяжело вздохнула и внезапно почувствовала себя чужой в Милтуэйте. Начало новой жизни обернулось полным кошмаром. Все ее планы разорваны в клочья. Но сейчас не время киснуть. Надо взять себя в руки и двигаться вперед. – Что ж, пошли тогда! – выдавила она из себя жалкую улыбку. – Пора ехать к дедушке.

– Как хорошо! Мы будем жить все вместе! Здорово!

В холле их поджидала Дженни. Лицо у нее было насупленным, руки скрещены на груди. В одной руке она держала конверт, в который наверняка вложила счет за проживание в гостинице. Она протянула конверт Розе.

– Там ваш счет! Можете просунуть деньги прямо под дверь. Стучаться не надо!

– Но я заплачу вам прямо сейчас! – Роза схватила свою сумочку. – Только посмотрю, что у меня есть в наличии.

– Это терпит! А пока же прошу вас немедленно покинуть мой дом! – Дженни с усилием втиснула конверт в Розину руку.

– Тогда всего хорошего, Дженни! – вздохнула Роза. – Вы были мне хорошим другом. Надеюсь, очень скоро вы поймете, что я не сделала вам ничего дурного. Ничего из того, о чем вы подумали.

Но Дженни молча отвернулась от них и, не сказав ни слова, ушла. Роза взяла конверт, и они с Мэдди вышли на улицу. Ее немногочисленные пакеты с вещами были свалены прямо на землю. Рядом валялась и картина, которую она вчера вечером вторично перепаковала с величайшей осторожностью. А сейчас любой прохожий мог запросто наступить на нее и преспокойно идти себе дальше. С тяжелым сердцем Роза подняла драгоценный холст с земли и бережно уложила его на заднее сиденье машины.

– Мамочка, но почему все такие злые сегодня? – спросила у нее Мэдди, вскарабкавшись на заднее сиденье рядом с картиной. – Что-то случилось? Еще утром ты весело напевала себе под нос какую-то песенку, и Дженни тоже была в хорошем настроении. А сейчас Фрейзер уехал, даже не попрощавшись. Тед со злостью пнул ногой стул, когда уходил, а Дженни на меня даже не смотрит. Я сделала что-то не так, да? Или сказала такое, чего не следовало бы говорить?

– Ты ни в чем не виновата! – поспешила Роза успокоить своего все так тонко чувствующего ребенка. Она и подумать не могла, что общее напряжение, царящее в доме, Мэдди отнесет на свой счет. – На сей раз во всем виновата я! Только я! Я совершила одну маленькую глупость, вот все и расстроились. Все, кого я считала своими друзьями. Но так уж вышло! Мне очень жаль! Как видишь, не получается из меня хорошей матери.

– Очень даже получается! Ты – самая лучшая мама на свете! – совершенно искренне возмутилась Мэдди.

Внезапно Роза почувствовала, как силы оставляют ее, и она безвольно опустилась на заднее сиденье рядом с дочерью.