Моя дорогая Роза

Ясно было одно! Ни Фрейзер, ни Джон не имели ни малейшего представления о том, что делать и как поступить в связи с возмутительной выходкой Ричарда. Каждый из них чувствовал собственную беспомощность, и оба сильно переживали, но каждый на свой манер. Фрейзера особенно больно задело то, что на помощь к Розе пришли Дженни и, главным образом, ее сын, а не он. Но вообще-то Роза слабо представляла себе ход его мыслей. Фрейзер был безукоризненно вежлив, очарователен и вел себя в высшей степени дружелюбно. Словом, все, как и раньше. Разве что между ними возник какой-то незримый барьер, он стал вести себя с нею еще сдержаннее и, как заметила Роза, при первой же возможности старался уклониться от общения. Впрочем, подобные перемены в поведении Фрейзера совсем не удивили Розу. Наверное, всегда непросто находиться рядом с женщиной, которую когда-то любил, а потом взял и разлюбил. Она ведь и сама ощущала постоянную неловкость в его присутствии: постоянный страх сказать что-то не то или сделать что-то не так. Если бы не та их размолвка, то Роза была бы счастлива быть рядом с ним. Она бы сама умоляла его об этом. Но теперь все иначе. Между ними стена, и ее не перепрыгнуть.

Они могли работать вместе, обсуждать какие-то планы, проводить время с Джоном и Мэдди, и все четверо чувствовали себя в это время вполне комфортно в одной комнате, вот только ни Фрейзер, ни Роза не обменялись за последние дни и парой слов, которые бы что-то значили для них обоих.

Однако больше всего Розу волновало другое. Ее отец чересчур близко принял к сердцу все, что произошло у нее с Ричардом. Он ушел в себя, его мучили раскаяние и ненависть к «этому подонку». На следующий день после незваного визита зятя (подумать только!) отец даже отказался подниматься с постели, избегал смотреть ей в глаза и перестал есть. Он просто лежал и тупо глядел в голую стену возле кровати, выкрашенную белой краской. Даже Фрейзер, приехав, так и не смог, несмотря на все свои старания, поднять настроение другу. Во всем случившемся Джон винил только себя, хотя Роза бессчетно повторила ему, что это не так. И сейчас он был страшно зол прежде всего на самого себя: его раздражала собственная немощь, бесило, что он слаб и ни на что не годен. Но главная его забота состояла в другом. Он понимал, что очень скоро уйдет в мир иной, оставив дочь одну, безо всякой опеки.

Роза была в отчаянии. Совсем не такими она представляла себе последние дни жизни отца в их с Мэдди обществе. Ей было горько осознавать, что она все же плохо знает и понимает отца и, наверное, потому не может вывести его из столь мрачного расположения духа.

Трудно было понять по выражению лица Фрейзера, какие чувства обуревали его, когда он увидел ссадины и кровоподтеки на лице Розы. Она как раз стояла на кухне и готовила лазанью. Тед уже уехал к себе. Но в доме еще оставалась Дженни. Она затеяла нечто вроде генеральной уборки: пылесосила дом, перетряхивала все вещи, не упуская возможности сунуть нос в каждый ящик. От нее Фрейзер услышал укороченную версию того, что произошло в Грозовом доме накануне. Как всегда, Дженни изъяснялась без обиняков, называя вещи своими именами, и за пять секунд сумела ввести Фрейзера в курс дела. Чему Роза была только рада. Ей претила мысль, что придется самой живописать Фрейзеру, что и как было, а уж Дженни, несмотря на сжатость изложения, не упустила ни единой эффектной на предмет омерзительного поведения семейного доктора детали, свидетельницей каковых ей довелось стать.

– И где он сейчас? – поинтересовался у нее Фрейзер с каменным выражением лица.

– Чего не знаю, того не знаю! – покачала головой Роза. – В полиции считают, что вернулся домой. Они звонили мне сегодня утром. Сообщили, что никакого заявления на меня он не подал. Наверное, понял, что ему не удастся меня в чем-то обвинить. А вот если я подам иск, тогда разразится настоящий скандал. Вся его жизнь, его репутация, врачебная практика – все пойдет коту под хвост.

– Ну так и устрой ему такой праздник души! – азартно посоветовала Дженни, чуть не потирая руки в предвкушении вероятной возможности наказать «законченного мерзавца» за его пакостные злодеяния.

Роза неопределенно пожала плечами.

– Не хочу! Пусть убирается на все четыре стороны! Как представлю себе, сколько времени будут длиться все эти судебные разбирательства… Месяцы и месяцы! Но даже если суд вынесет обвинительный приговор, это ему ничем не грозит, по большому счету. Он же не уголовник какой-то, приводов в полицию ранее не имел, ни в чем предосудительном никогда не был замешан. Для него вся эта судебная тягомотина станет не более чем легким шлепком по руке. Дескать, чтобы впредь не повадно было. А выйдет из зала суда он еще более обозленным и все начнет сызнова. Не вижу смысла судиться с ним.

– Но если ты хочешь, чтобы этот страшный человек навсегда исчез из твоей жизни, то должна сама дать ему четкий посыл, что между вами все кончено! – справедливо заметил Фрейзер. – И полиция поможет тебе в этом.

Роза промолчала, видно в глубине души оставшись при своем мнении.