Моя дорогая Роза

Роза старалась помочь Фрейзеру изо всех сил, но у нее явно не хватало опыта. И все же она что-то делала по организации маркетинга, составляла списки приглашенных гостей, даже общалась с представителями массмедиа. Но все равно, львиная доля хлопот, связанных с организацией выставки, легла на плечи Фрейзера. К концу дня на него жалко было смотреть, он валился с ног от усталости. И было что-то еще, что угнетало его гораздо больше, чем все организационные хлопоты.

Наверное, он тоскует по Сесилии, прикидывала Роза, что, впрочем, казалось ей вполне естественным. А еще, наверное, его раздражает, что его личная жизнь так тесно переплелась с жизнью их семьи. Вероятно, они ему изрядно надоели, и он сам не рад, что перебрался к ним, но все свои мысли Роза держала при себе. В конце концов, как только с выставкой будет покончено, Фрейзер будет волен делать все, что ему заблагорассудится. Наверняка он тут же съедет от них, вернется к себе в Эдинбург. И скатертью дорога! В глубине души Роза была только рада тому, что больше она не будет сталкиваться с ним нос к носу каждый день. Такая постоянная близость давалась ей весьма тяжело, особенно при мысли, что она потеряла его навсегда.

Фрейзеру удалось сделать из предстоящей выставки настоящее событие, можно сказать, сенсацию. Интерес публики был огромным. Правда, до поры до времени они ничего не говорили Джону, а тот был по-прежнему уверен, что люди повалят на выставку только ради того, чтобы поиздеваться над ним. А может быть, в глубине души он надеялся, что никто не придет. Ни одна живая душа! И слава богу, радовался он, но ни Роза, ни Фрейзер не торопились уверять его в обратном.

Но вот что Джону откровенно нравилось – так это проводить время в разговорах с Фрейзером, беседовать с ним о работах, которые до него еще никто не видел. Правда, он предпочитал вступать в объяснения лишь тогда, когда сам считал это нужным. В остальных случаях хранил упорное молчание. Сил, чтобы ездить в Эдинбург непосредственно перед открытием выставки, у него не было, а потому все необходимые материалы Фрейзер привозил ему на дом: планы, проспекты и даже макет внутреннего устройства галереи, воспроизводящий расположение залов с указанием точного метража каждого помещения. К макету прилагались тридцать пронумерованных кусочков картона, по одному на каждую картину для будущей экспозиции. И Роза слушала, как Фрейзер и Джон часами обсуждали, где и как лучше повесить ту или иную картину. Иногда эти обсуждения переходили в горячие споры и перепалки, но в итоге Фрейзер всегда был вынужден сдаться и уступить. Это его способность к компромиссам нравилась Розе особенно. Пожалуй, ее любовь к нему только возросла, хотя она и понимала всю тщетность своих чувств.

Фрейзер всегда оставлял за Джоном последнее слово, но, зная, как тот любит дискуссии и споры, он давал ему возможность выговориться и подискутировать всласть, повертеть проблему, как говорится, со всех сторон. Роза даже подозревала, что Джону были хорошо известны уловки его друга, но он при этом старательно делал вид, что спорит и ругается по-настоящему. Вот такая трогательная демонстрация дружбы двух хороших людей, которые, каждый по-своему, пытались выказать приязнь и заботу друг о друге, и оба делали это от всей души, намеренно отложив в сторону всякие разногласия.

Тильда тоже наезжала часто и проводила много времени вместе с ними, хотя вырываться в Грозовой дом ей удавалось не каждый день. Все же оставался ее бизнес, за которым тоже нужен был глаз да глаз. Дела в ее магазинчике шли не так уж чтобы очень. Во всяком случае, она не могла позволить себе финансово нанять продавщиц на полный рабочий день, а потому приходилось постоянно подменять кого-то и самой становиться за прилавок. Роза догадывалась, что если бы не ее работа, то Тильда проводила бы с отцом все свое свободное время. Она также видела, как тактично повела себя Тильда в сложившихся непростых условиях, давая и дочери возможность пообщаться с отцом столько, сколько ей хочется. Словом, пока обе женщины умело лавировали, уступая друг другу и не создавая излишнего напряжения в доме. Конечно, и без всяких слов было понятно, что Тильда все еще любит своего мужа, любит, несмотря ни на что. А ведь по его вине ей пришлось пройти через многое. Но Джон отвечал ей полной взаимностью. Когда они были вместе, их лица светились любовью, а обращались они друг с другом с такой нежностью, что это трогало до слез.

Тильда, проявляя отменную вежливость, всегда интересовалась у Розы, чем ей помочь, и та заранее придумывала для нее какую-нибудь работу. Главным образом, это была стирка, ведь в доме до сих пор не было стиральной машины. Иногда она просила Тильду побыть с Мэдди, пока сама будет разговаривать с отцом, и всегда Роза старалась сделать так, чтобы у отца и его жены было время побыть друг с другом наедине, чаще всего в комнате Джона.