Моя грязная Калифорния

— У меня работа. Настоящая работа. Не охота за сокровищами.

* * *

«Клининг Ди» размещается в парадоксально грязном офисе в Дель Рей. Тиф приходит туда на пять минут раньше времени. Она набирает как можно больше часов работы. До рождения Гэри она работала кассиром в пиццерии на Креншоу. Владелец, Билл, был пожилым человеком с диабетом и начальной стадией сердечной недостаточности, поэтому Тиф начала расширять свою роль. Она взяла на себя инициативу раздавать листовки, делать купоны. Магазин стал зарабатывать больше денег, Тиф получила прибавку к зарплате, а Билл начал называть ее главой отдела маркетинга. Она осознала свою ценность и была в процессе переговоров о том, чтобы стать партнером, когда у Билла случился сердечный приступ. Он умер, и пиццерия закрылась. Это было за четыре недели до родов Тиф.

Несколько месяцев спустя Тиф попыталась вернуться к работе и искала вакансию менеджера или маркетолога в ресторане или магазине. Но на бумаге она значилась всего лишь кассиршей, а ее единственный рекомендатель был мертв. Через полгода рассылки резюме и собеседований Тиф начала работать в «Клининге Ди». Многие здешние работницы, все латиноамериканки, получают зарплату. Тиф же получает почасовую оплату и работает только на замене, когда в одной из обычных бригад не хватает человека.

Узкоплечая администраторша Глория одаряет Тиф зубастой улыбкой.

— Тифони! Я как раз собиралась тебе позвонить. Ты сегодня не понадобишься.

— Чего-чего?

— Долгая история. Вышла путаница с расписанием.

— Путаница?

— Ага…

— Можешь меня отправить с другой командой? Мне нужны часы.

— Мы поставим тебя на завтра. Или на четверг.

— Нет, мне нужно на день раньше, чем завтра.

— Не сердись на меня.

— Если бы я опоздала, — Тиф проверяет время в телефоне, — на четыре минуты, ты бы меня уволила. А сама отменяешь меня в последнюю секунду и даже не извиняешься.

— Я же сказала «извини». Вышла путаница.

— Я слышала только про путаницу.

Тиф сопротивляется желанию начать возмущенную речь о том, как Глория дает латиноамериканкам больше часов, чем ей.

— Ну пожалуйста… Я сейчас мать-одиночка. Арендная плата растет. Чем меньше денег, тем больше проблем.

— Как я уже говорила, мы будем ставить тебя так часто, как сможем.

Да пошла ты.

— Спасибо.

Тиф направляется к выходу. Она вздыхает, но не из-за этого дерьма, а потому что знает, куда собирается пойти сейчас.

* * *

Охранник — тот же самый, который приводил Майка четыре часа назад, — ведет тощего белого мужика лет сорока.

Филип оглядывает комнату. Со стороны зоны для посетителей у телефонов сидят три темнокожие женщины. Филип колеблется, не уверенный, кто из них Тифони. Тиф машет рукой, освобождая его от игры в угадайку. Они оба берут телефоны. Тиф замечает, что у него синяк под глазом.

— Ты жена Майка?

— Ага. Та самая счастливица. Королева при короле-каторжнике. Миссис Майк-Прожектер.

От ее комментария Филип чувствует себя неловко. Поэтому пропускает его.

— Спасибо, что согласилась меня выслушать.

— Я уже сказала Майку, что мне неинтересно бегать по городу в поисках твоих потерянных картин, словно какой-то Индиана Джонс.

— Ну, я надеюсь, ты выслушаешь. Есть тайник с картинами. И никто другой про него не знает.

— Ты говоришь прямо как Майк. Вы нашли друг друга.

— Они стоят как минимум два миллиона долларов.

— Откуда ты знаешь, что у него были все эти картины?

— Я помог ему их получить. Вот откуда. Я знаю, сколько они стоят, потому что именно я брал его деньги и передавал их продавцам. «Мужчина с трубкой» Жана Метценже[42]. Обгорелый Матисс, который был украден из Кюнстхала[43]. И куча других.

— Тебя арестовали за это? За продажу краденых картин?

— Нет. За уклонение от уплаты налогов и мошенничество со страховкой.

Еще один испорченный белый мужчина.

— Вау, ты многое умеешь, да?

Филип уязвлен насмешкой. Еще один чувствительный белый мужчина.

— Зачем этому парню…

Она замолкает, пытаясь вспомнить имя.

— Честер Монтгомери.

— Да, Честер Монтгомери — звучит как имя чувака, который изобрел хаки[44]. Или генерального директора «Нью Бэланс».

Филип не понял ее шутки.

— Этому Честеру… зачем ему покупать кучу нелегальных картин? Он не сможет никому о них рассказать или повесить в своем доме, раз они украдены, правильно?

— Честер получал больше денег, чем мог отмыть. Долгое время ему приходилось прятать излишки. Но он хотел купить на них что-то. А что можно купить на грязные деньги? Оказывается, можно купить грязные произведения искусства.

— Майк сказал, что этого парня, Честера Монтгомери, убили, верно?

— Ага.

— Так разве не понятно, что тот, кто его пришил, взял и картины?

— Полиции не хватило улик, чтобы арестовать человека, который, по их мнению, это сделал. Но вроде как тот человек из Пенсильвании убил Честера за то, что Честер убил его брата. Это была месть, а не ограбление.

Тиф смотрит на него, не находя слов.

— Если бы человек, убивший Честера, сделал это из-за денег, он взял бы картины, висящие в его доме, или шестизначные суммы наличными из его сейфа. Но он этого не сделал. Убийца не был грабителем. Просто убийцей.