Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest

Однако бывало, что Дэвид вел себя так, будто мы действительно пара. Временами он казался ревнивым – или мне так просто хотелось думать? Когда перед началом тура World Vengeance он нежно и ласково помахал мне на прощанье, я был совершенно сбит с толку.

Америка сходила с ума от Priest. Когда в августе 1982-го группа встретилась в Пенсильвании, чтобы приступить к семимесячному туру, Screaming for Vengeance расхватывали как горячие пирожки. По продажам он превзошел все наши предыдущие пластинки.

Когда в начале тура мы выпустили сингл «You've Got Another Thing Coming», все вышло на совершенно новый уровень. Канал MTV только появился и правил миром музыки, и им пришелся по вкусу безумный клип Джулиана, который стали регулярно крутить.

Сингл добрался в хит-параде Billboard до четвертого места, и казалось, эту песню крутят по всем рок-радиостанциям. Она набрала такой ход, что ее было просто не остановить – как и нас.

Это был наш момент. Мы обзавелись армией фанатов, исколесив в последние пять лет всю Америку вдоль и поперек, вкалывая как проклятые, и теперь вдруг у нас был хит, который звучал чуть ли не из каждого утюга. Мы достигли переломного момента.

Мы больше не были культовым британским метал-коллективом. Теперь мы были настоящей хард-рок-группой, собирающей арены. В Америке Judas Priest были настоящими императорами.

Но без происшествий, разумеется, не обошлось. Автобусная компания, с которой мы сотрудничали, выдала нам ранний прототип новой модели – фактически это два соединенных вместе автобуса, а в середине – гармошка: в Британии мы называли такие автобусом-гармошкой. В хвосте автобуса располагались койки, а впереди было место для отдыха и общения.

Все было замечательно, но спустя две недели после начала тура, в День Труда, по дороге в Сан-Антонио навернулся кондиционер, а за бортом было +40. Было невыносимо. У нас были открыты все окна, и когда мы мчали по техасскому шоссе, я лежал на полу автобуса, пытаясь остыть. И когда мы подумали, что хуже быть уже не может, навернулся и сам автобус.

Мы свернули на обочину, не доехав 80 километров до Сан-Антонио, где должен был состояться концерт. За дело взялся Джим Сильвия. Он обложил трехэтажным тех, кто дал нам в прокат этот автобус, и к нам тут же отправили механика… Только он привез не те запчасти. И Джим каким-то чудесным образом намутил вертолет.

Вертолет приземлился прямо на шоссе. Мы запрыгнули… А взлететь не могли. Пилот по радиосвязи передал информацию другому вертолету с инженером – теперь вертолетов было два. Выли сирены, и копы мчали к нам по шоссе, чтобы увидеть, какого черта происходит.

Большой автобус-гармошка, два вертолета, рок-группа… неудивительно, что проезжавшие машины притормаживали, чтобы поглазеть. Мы отсюда когда-нибудь выберемся? Я сразу же вспомнил наше фиаско в Бирмингеме – но теперь нас ждало в пять раз больше фанатов и был аншлаг.

В итоге инженер отремонтировал вертолет, и мы наспех схватили шмотки и запрыгнули в кабину. Пилот сказал, мы сможем приземлиться на вертолетную площадку на крыше небоскреба рядом с ареной. Фуф! Но, взлетев, мы узнали, что придется лететь вокруг в аэропорт Сан-Антонио, поскольку посадочная площадка занята.

Наш вертолет приземлился в аэропорту… И тут же был окружен вооруженными охранниками, которые приняли нас за мексиканских контрабандистов. Полиция сопроводила нас до арены, мы забежали за кулисы, надели кожу и цепи и через минуту были на сцене. Пятнадцать тысяч ликующих техасцев понятия не имели, через что нам пришлось пройти.

Продолжалась трансформация нашей фан-базы. В первых рядах на американских концертах были теперь не только трясущие башкой парни. Вдруг стали появляться жующие жвачку, похожие на Мадонну телочки в полуперчатках с тесьмой, с бантом на голове с химической завивкой, и они подмигивали и показывали сиськи.

Остальные участники, разумеется, были в восторге и стремились сблизиться с как можно большим количеством фанаток – во всех смыслах. Но только пока они развлекались и наслаждались женским телом, я страдал от сексуального неудовлетворения.

Я считал, чем круче становились Priest – а мы действительно были на вершине, – тем больший вред я нанесу группе и нашей карьере, если вдруг где-то всплывет информация о том, что я – гей. Я представил огромный хор голосов наших с трудом завоеванных фанатов где-нибудь на Среднем Западе и в Техасе: «Твою мать! Не собираюсь идти на концерт группы, где поет чертов педик!»

Я тайно надеялся обрести покой и гармонию в отношениях с Дэвидом, но это выглядело все менее и менее вероятно по мере того, как развивались наши платонические отношения – или, скорее, дружба.

«То есть он хочет быть просто друзьями, да? – решил я. – Ну, во всяком случае, он дает мне полную свободу действий…»

Настало время для плана Б.