Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest

Дэвид предложил помощь с поиском дома и довольно быстро позвонил и сказал, что нашел классный таунхаус к северу от Финикса. Он смог бы уладить все вопросы и подготовить для меня дом к тому времени, когда я прилечу.

Чудесно! От слов к делу! Я всегда был весьма приземленным парнем, но несколько дней пребывал в опьяняющем тумане. Ведь могла начаться потрясающая новая жизнь: прекрасный домик в Уолсолле, свой дом (и может быть, еще и свой парень?) в Финиксе, и я бы совмещал, мотаясь по необходимости эти одиннадцать тысяч километров. Идея казалась необычной и безумной.

Тур World Wide Blitz закончился в конце 1981-го концертами в Британии и Европе. Казалось, что Priest и все тяжелые группы всегда гастролировали суровой, мрачной и глубокой зимой. Может быть, именно в это время года музыка звучала лучше всего и воспринималась соответствующим образом.

Концерты в Британии прошли успешно. Мы отыграли два вечера в Birmingham Odeon, приехав на оба вовремя, а также два шоу в Хаммерсмите. Европейская часть тура тоже прошла здорово, особенно потому, что к этому времени мы уже собирали приличные площадки, которых в Германии не было.

Но все же я не мог дождаться, когда начнется мое приключение в Финиксе. Дэвид продолжал писать нежные письма и отправлял фотографии дома, который выглядел стильно. В конце тура, в середине декабря, я улетел в Штаты.

Было здорово. По крайней мере, на Рождество Аризона казалась огромной сауной, и таунхаус был действительно таким потрясающим, каким его описывал Дэвид. Это был дом с двумя гостиными на первом этаже и двумя комнатами наверху – а район назывался Топейшо-Клиффс. Похоже, здесь я действительно мог счастливо жить.

С Дэвидом все было не так, как я надеялся. Он по-прежнему был добр ко мне, и мы ладили. Я приезжал к нему увидеться, и он проводил в моем доме много времени. Если мы с ним выпивали, он мог остаться на ночь, и пару раз мы даже оказались в одной постели – правда, ничего не было.

Ну и что? Меня это устраивало… Во всяком случае, пока. По правде говоря, я полагаю, что был влюблен в Дэвида, и именно такие парни мне и нравились. Я был доволен, мы смеялись и зависали, и если он не хотел спешить, меня это не беспокоило. В конце концов, времени у нас было полно, и я на него не наседал.

В любом случае в ту первую поездку в Финикс у нас было не больше одного месяца, потому что настало время снова отправляться в студию и реабилитироваться за прошлую пластинку.

11. Люблю мужчин в форме

В январе 1982-го Priest снова встретились с «Полковником» Томом на студии звукозаписи Ibiza Sound Studios. Учитывая провальную работу на Point of Entry, вернуться на Ибицу было все равно что вернуться на место преступления. Однако на этот раз все должно было быть по-другому.

Мы знали, что упустили суть на Point of Entry, и не могли позволить случиться этому снова. Мы не стали затворниками: на Ибице мы по-прежнему веселились и отрывались. Но на этот раз каждый вечер уходили тусоваться, зная, что знатно поработали в студии.

План сработал. Лейбл давно намекал, что мы действительно в шаге от того, чтоб взорвать американский рынок. И если бы мы сделали альбом, понятный американской публике, эта страна стала бы для нас легкодоступным золотым кубком.

Именно так мы и поступили на альбоме Screaming for Vengeance. Том слегка щелкнул хлыстом (на сцене этим занимался я, а в студии – он!), и мы сосредоточились на сочинении, как это было на British Steel. Мы были по локоть в работе, и в результате получились классные песни.

Одним из первых получился заглавный трек. Мне понравилась идея песни, презрительный вой на корыстную коррумпированную планету:

Мы вопим об отмщении
Где в неволе томится весь мир

Кен с Гленном обрушили шквал риффов, а в самом конце Гленн заставил гитару безумно выть, дергая ручку тремоло, и получилось просто замечательно. Нам несказанно повезло, поскольку Гленн не собирался этого делать. Даже в январе Ибица кишела кровососущими комарами, и Гленн услышал ужасное жужжание – комар летел к нему и собирался атаковать, прямо когда Типтон заканчивал песню. В результате получился такой интересный звуковой эффект – Гленн дергался и вертелся, пытаясь увернуться от комара.

В «Jawbreaker» («Зубодробилка») я использовал свою фирменную фишку, снова тайком поместив на альбом текст с гейским смыслом. Это была песня о гигантском члене, который должен кончить, и настолько мощном, что мог бы сломать челюсть любого парня, решившего взять его в рот:

Смертоносный, словно гадюка,
что выглядывает, свернувшись кольцом
И вот-вот выпрыснет свой яд

Группе я об этом не говорил. Не был уверен, как они отреагируют, если бы я выдал это в студии и сказал: «Эта песня о большом члене, ребята!» Я решил, кое-что лучше держать при себе[75].