Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

Талми был рад штамповать пластинки в стиле The Kinks. Как и многие продюсеры, он не видел смысла исправлять то, что и так работало. Он просто хотел того же самого, снова и снова. Впрочем, Талми делал свою работу. Мы могли пойти в студию, накатать трек на обе стороны пластинки и уже через два часа сидеть в пабе. С Китом Ламбертом на создание одного трека мог уйти целый день, а на поиск вдохновения – часов восемь. Однако я всегда думал, что оно того стоило, что из этого может получиться что-то новое.

Если вы послушаете «Rael», то никогда не догадаетесь, по крайней мере я на это надеюсь, что этот трек был записан в нью-йоркской студии, которая была меньше, чем ваша ванная комната. Эта запись была настоящим музыкальным приключением. Все эти гармонии, взращенные из маленького зернышка идеи. Помогло и то, что песни Пита кардинально отличались от всего, что тогда крутили на радио.

The Red Chins in their millions
Will overspill their borders,
And chaos then will reign in our Rael.

Миллионы Красных китайцев
Перейдут границы, заполонят все вокруг,
И тогда воцарится хаос в нашем Раэле.

Он написал это осенью 1967 года, за шесть лет до Войны Судного дня (военный конфликт между коалицией арабских стран и Израилем, длился с 6 по 24 октября 1973 года. – Прим. пер.), и посмотрите, что творится с миром полвека спустя. История повторяется. Она повторяется слишком часто, и «Rael» вышла пророческой. Пит поистине был пророком. Мы все прониклись. Понять это было не всегда легко, но мы видели дар Пита и то, что он стремился сделать больше, чем просто написать очередную поп-песню.

Я не особо политичен, но я осознаю, что происходит в мире. И я задаюсь вопросом: как человечество собирается разобраться со всем этим, вместо того чтобы без конца плясать на одних и тех же граблях? Я понимал, что Пит попытался открыть людям глаза на некоторые вещи, чтобы заставить думать. «Rael» была нелепой поп-песней, но в то же время она была гениальной. Это стало большим шагом вперед по сравнению с «My Generation», что принесло поистине огромное облегчение.

Ребята по-прежнему громили инструменты, но это было не единственной нашей фишкой. Мини-опера на Who Sell Out служила предвестником того, что должно было вот-вот произойти, поэтому я не сидел сложа руки. Мне предстояло найти разные голоса, чтобы соответствовать различным текстам песен. Я не мог передать все это с помощью одной агрессии или блюзовой развязности. Я должен был измениться. Мик Джаггер всегда звучал как Мик Джаггер с его насмешливо-американским блюзовым голосом, но с музыкой Пита мне не хотелось звучать как Роджер Долтри образца 1966 года. Чем сильнее я менялся, тем больше Пит был заинтригован этим процессом. Он хотел узнать, как далеко сможет зайти в этих экспериментах.

Помогло и то, что я развивался: я стремился к самопознанию, отрастил вьющиеся волосы, переехал в приличную квартиру в Сент-Джонс-Вуд со своей девушкой. У нас была договоренность, которая идеально мне подходила: я платил за аренду, она покупала еду. Моя задача сводилась к тому, чтобы найти деньги – около четырнадцати фунтов стерлингов раз в месяц, а в холодильнике всегда была еда. Это было некое подобие безмятежного домашнего уюта, и это означало, что у меня был человек, который мог подать стакан воды, когда мне нездоровилось. А заболел я почти сразу после того, как она переехала. Все из-за фотосессии для этого альбома. Каждый из нас позировал для вымышленного рекламного постера. Пит красовался с дезодорантом «Одороно». Киту достался «Медак», несуществующий крем от прыщей. Джон заявился в студию достаточно поздно, рассчитав время так, что ему досталась девушка в леопардовом бикини. Хитрый ублюдок. Мне же выпал самый худший жребий.

Я пришел на съемки, и Дэвид Монтгомери, звездный фотограф-портретист, сказал: «Я хочу, чтобы ты сел в ванну с тушеной фасолью». «Хорошо», – ответил я. Они нарядили меня в полосатый викторианский купальник и уложили в оловянную ванну викторианской эпохи, а затем они достали четыре огромных чана с тушеной фасолью «Хайнц». Фасоль только что достали из холодильника, поэтому она была ледяной и густой. Через десять минут я начал дрожать, и они поставили электрический нагреватель у задней части ванны. Через пять минут стало очень жарко. Я должен был перемешать воду, как обычно делают люди в ванной, но в тот момент я об этом не подумал. Я пробыл там около сорока пяти минут, и клянусь, та фасоль, что плавала вокруг моей задницы, к концу фотосессии уже сварилась. Я ушел домой, и – вот те на! – пневмония. Я никак не мог перестать дрожать, но в то же время у меня горела задница.