Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

Сперва мы осмотрели усадьбу Пэшли, дом в стиле Тюдоров, когда-то принадлежавший Генриху VIII, но мне не понравилась атмосфера. Если мне не нравится атмосфера, то пиши пропало. Я очень восприимчив к энергии того или иного места. Это трудно объяснить, но бывают места, из которых мне прямо-таки хочется поскорее убежать. Словно кто-то приглушил свет. В любом случае, я не собирался покупать усадьбу Пэшли, даже если бы мы могли себе это позволить, а мы не могли. Мы посмотрели пару других мест, а затем вернулись к дому на повороте с табличкой «Продается». Друг свернул с главной дороги, и перед нами предстал Холмсхерст[12].

Экскурсию по дому провел паренек, чьи родители развелись. В этом месте было что-то особенное. Дом был в хорошем состоянии, хотя ремонт тут давно не проводился. В коридоре стояла кромешная тьма, сырость, кухня оказалась ужасной, но это было не смертельно. Затем мы прошли в переднюю комнату, и передо мной открылся этот вид. Дом стоял на холме и смотрел на запад поверх долин и деревень Хай-Уилд Восточного Сассекса (местность Хай-Уилд входит в список «Исключительные по красоте природы области Великобритании». – Прим. пер.). Вид из окон этого дома простирался на многие мили и мили вокруг. Для такого простора даже наркотики ни к чему. Выглянув из окон в первый раз, я просто стоял с открытым ртом и понял, что должен здесь поселиться. Я подумал про себя: «С таким видом я в безопасности». Я спросил друга, сколько стоил дом, и он ответил: «39 500 фунтов стерлингов. Выгодная сделка. Но кто первый предложит деньги, того и недвижимость». Поэтому оставалось достать деньги, а как их вернуть, я придумал бы потом. Все, что мне нужно было сделать, это уговорить управляющего банком пойти мне навстречу. Если все вокруг думали, что я миллионер, то почему бы и нет? Я пошел прямо в банк и смог получить кредит. Мое предложение по сделке поступило в понедельник, и к пяти вечера оно было принято. Вне себя от радости я позвонил Хизер, но, казалось, что она не была так уж счастлива. Я спросил ее, в чем дело, и она сказала: «Только представь, сколько там надо убираться». Ей трудно угодить.

26 июня 1971 года мы переехали в это место, ставшее нашим домом на всю оставшуюся жизнь. Первая неделя была замечательной. К нам приехала дорожная команда, каждый вечер мы устраивали вечеринки. Наш дом превратился в шикарную ночлежку для хиппи, и это было здорово. Холмсхерст – это особенный дом, и здесь я решил бросить якорь. Он был построен для пуритан, в нем нет никаких изысков. Это простое, практичное место, которое мне подходит. Я не пуританин, но люблю работать и ценю практичность. Холмсхерст стал воплощением моих желаний. Но Хизер была права, нам предстояло очень много уборки.

Несколько дней спустя суд вынес решение о расторжении моего первого брака, и уже в следующем месяце мы с Хизер «завязали узелок» в загсе. Мы обошлись без свадебных торжеств. В этом не было необходимости, потому что мы отыграли свадьбу год назад. Мы планировали пожениться летом 1970 года. Была организована шикарная свадьба с кучей гостей. Были приглашены все группы, все шишки из музыкальной индустрии и большая часть деревни. Мы даже заставили Ахмета Эртегуна, президента Atlantic Records, надеть новенькие резиновые сапоги и дотопать до поля в три акра в Беркшире. Это было грандиозное событие. Поле принадлежало мисс Гвендолин Тейлор, очень респектабельной женщине из деревни, но им пользовался Эрик Гуди, крупный и пышный персонаж – вылитый Уилкинс Микобер[13], с розовыми щеками и светло-голубыми глазами, которые дьявольски мерцали из-под его плоской твидовой кепки.

Впервые я встретил Эрика, когда он появился у нашего порога примерно через месяц после нашего переезда в коттедж. На нем были белая рубашка, ярко-красный жилет и большие коричневые сапоги. «Я приехал, чтобы увидеть настоящего Роджера Долтри, – заявил он. Видимо, в деревне я был не единственным молодым человеком с длинными вьющимися волосами. – Мне уже попался самозванец, и теперь я здесь, чтобы встретиться с настоящим Долтри». Акцент Эрика выдавал в нем выходца из южного графства Беркшир, и говорил он так, словно все еще жил в викторианскую эпоху. Мы сразу же подружились, и он пригласил меня к себе во двор показать, чем зарабатывает на жизнь. То еще было местечко. В большом крытом сельскохозяйственном сарае у него были цыганские караваны, шарманки, паровые двигатели и другие диковинки. На видном месте стоял лондонский автобус 1911 года с открытым верхом и лестницей сзади.