Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

Именно тогда мы впервые применили три больших аргоновых лазера. Здоровенные и очень мощные штуки. Единственным способом охладить их, чтобы они не взорвались, было подключить их к пожарному гидранту. Луч каждого лазера проходил через призму, которая образовывала над аудиторией обложку альбома Tommy из зеленого света. Затем свет медленно спускался на толпу, и зрители испытывали ощущение, словно их поднимали вверх сквозь светящуюся крышу. Все это сочеталось с музыкой и уносило за грань сознания. Публика чувствовала нашу энергию, а мы чувствовали ее. Поэтому не имеет значения, с какой аудиторией ты имеешь дело, – важно, что она есть и что мы вместе создаем энергию. Но Пита было не остановить. Он заставил нас всех приехать в «Янг-Вик», чтобы мы поработали с аудиторией. Мы лишь кивнули ему, сродни тому, как обычно от греха подальше соглашаются с сумасшедшим человеком, и отнеслись к этой затее как к открытой репетиции. Все это было весьма странно.

Пока мы ждали того момента, когда мысли Пита сформулируются, деформулируются и переформулируются во что-нибудь внятное, Track Records выпустили наш первый концертный альбом. Предполагалось, что Live at Leeds станет нашим эталонным выступлением. В «The New York Times» его назвали «бескомпромиссным хард-рок-холокостом». Я не разделял их восторгов. Мы записали шоу в университете Лидса в День святого Валентина 1970 года, и во время концерта я просто не мог себя слышать, что частенько случалось и до этого. Джон играл слишком громко, Мун вообще никогда не был тихоней, ну а Пит выкручивал ручку громкости, чтобы не отставать от остальных. В Лидсе они все были чересчур громкими. Я должен был подстраиваться под звук, отраженный от аудитории, и единственной возможностью услышать себя было перенапрячь голосовые связки. Я всегда контролировал применение этого приема, и тогда в Лидсе я им воспользовался. Досадно, что на протяжении последних сорока семи лет именно эта пластинка носит статус «эталонного альбома».

Следующее шоу получилось более эталонным. Мы выступили с этой же программой в Халле, и на сей раз звуковой баланс стал лучше. Я мог слышать себя. Пару лет назад этот концерт вышел на пластинке, и мне кажется, что он получился удачнее, чем Live at Leeds. Может быть, я просто слишком чувствителен. Уверен, с вами бы еще не такое случилось, если бы вам пришлось стоять перед усилителями Энтвисла в течение долгих лет. Джон был гениальным басистом, но он не мог контролировать свое эго и всегда переигрывал. Даже Пит, которого тоже не назовешь тихоней, когда дело доходило до громкости, нередко жаловался на Джона. Мы неоднократно проводили с ним серьезный разговор на эту тему. В 1990-х мы гастролировали с Quadrophenia, и в песне «5.15» я вставил соло, чтобы сместить центр внимания на Джона. Он очень редко оказывался в центре внимания, и это было чревато. На протяжении всего существования в группе остальные участники грелись в славе, пока он стоял на сцене, перебирая струны. Даже самого уравновешенного эго в мире надолго не хватило бы. Я прекрасно это понимал, поэтому вставил это соло и прочитал Джону нотацию, которую зачитывал ему уже сто раз.

– Должен сказать тебе, Джон, что вся соль в драме. Если ты будешь греметь на одной громкости от начала до конца, то ничего не изменится, когда ты дойдешь до своего соло. Аудитория лишь поймет, что кто-то из ответственных за освещение почему-то направил на тебя прожектор.

– Да, Роджер, – пробормотал он.

– Джон, тебе не нужно играть на той громкости, что исполняют соло, на протяжении всего проклятого шоу. Пока я пою, играй так, чтобы мне не приходилось тебя перекрикивать. Когда наступит момент твоего соло – флаг тебе в руки. Тебе предоставлено пространство для этого.

– Хорошо, Роджер.

– И, ради Христа, когда закончишь свое соло, не забудь обратно убавить звук.

Наступило время шоу, и чудесным образом Джон начал играть, если не тихо, то уж точно не оглушительно. Был слышен вокал, было слышно все. А потом мы добрались до «5.15» и большого соло на басу. Громкость взмыла вверх, а вместе с ней и наш Бык. Ничего себе! Вот это контраст! Просто загляденье! За исключением того, что остальную часть концерта он с кривой улыбкой на лице держал громкость почти на максимуме.

Просто для смеха (или в качестве мести за многие годы оглушительного звука) я заставил Джона играть с The Chieftains, самой тихой группой в мире, на вечеринке в честь своего пятидесятилетия в Карнеги-холле в феврале 1994 года. Мы исполняли «Behind Blue Eyes». Поищите эту запись в Интернете. Поверьте, стоит посмотреть, как Джон играет вместе с группой, которую можно заглушить, даже если просто слишком громко топнуть ногой. Прелестно. До сих пор улыбаюсь, вспоминая тот концерт.