Моя Италия

Род Колонна славится чредой своих выдающихся предков – кардиналы, сенаторы, воины, папы. Этой семье принадлежит и поэтесса Виттория Колонна – близкий друг Микеланджело. Он изобразит ее рядом с собой, на фреске «Страшный суд» на стене Ватикана… После сравнительно недавней смерти хозяйки дома – донны Изабель, ливанки по происхождению, которая смогла не только избежать ареста нацистов, но защитить ценности семьи и сохранить художественные коллекции в сложнейшие исторические периоды, семья решила открывать ту часть дворца, в которой вела свою жизнь их прославленная и влиятельная бабушка. Вход в парадные покои будет не парадным, парадным пользуются хозяева, а вот так со сторонки, с бочка можно тем не менее выйти в залу Бернини. Это грандиознейшая из комнат, или, как принято называть, Большой салон, один из впечатляющих интерьеров в барочном вкусе, который только можно представить. Многим его детали знакомы по сценам фильма «Римские каникулы», отсюда сбежит Одри Хепберн. 76 метров – это только длина главного зала. Росписи, хрусталь светильников, сияние мрамора, уникальная коллекция предметов интерьера и живописи – в том числе одна из «аллегорий» Бронзино… И это только то, что я называю прихожая. Дальше начинаются маленькие приемные, гостиные, кабинеты… Стены анфилад украшены живописью. За отдельную плату можно посетить и покои самой донны Изабель. Они расположены в первом этаже и некоторые залы были переделаны из конюшни, что позволяло хозяевам заезжать верхом прямо в гостиную, в которой уже и спешиваться. Чего мелочиться? Кстати, позже комната, переделанная в танцевальный зал, сохранит многое от первичного, «конюшенного», убранства – настолько оно изыскано. Удивительное пространство! Комнаты капризны, всякий раз приспосабливались они к новым вкусам, но сохранили хорошую перспективную живопись, много редких предметов и, конечно же, очарование жилого дома. Фотографии по журнальным столикам, свежесрезанные цветы в вазах, забытая кем-то шаль…

* * *

Как я и говорила, мы попали сюда на «премьеру». Это был чуть ли не второй раз, так сказать, пробный шар – получится ли проводить такие хэппенинги на постоянной основе. Готовы ли к этому служители дворца? Те, кто раньше ухаживал за гостями высокого дома, были спешно выставлены по постам, согласно их должностям. На входе мы купили билеты у охранника в фуражке и белых перчатках. Он посмотрел на нас, а потом внимательно рассмотрел красивые входные, вернул и склонился в поклоне. А поднявшись по узкой лестнице, мы были тотчас подхвачены большим и важным управителем, который, чуть провожая, так сказать, по дороге, успел весьма конфиденциально сообщить важнейшую информацию: «Налево сад, по Большому салону до конца и направо – малые гостиные, сразу направо – бар: здесь можно выпить кофе, сок, проссеко. К донне Изабелле – это по лесенке вниз… только предупредите меня, когда решите спускаться, я приглашу экскурсовода. Выход в сад ведется по сеансам. Вы можете успеть на сеанс, который начнется через семь минут». И к моменту, когда мы очнулись от созерцания зала и повернулись к домоуправителю, наш спутник с совершенно невозмутимым видом стоял рядом и в задумчивости глядел вдаль…

* * *

Мы решили тотчас отправиться на прогулку. Невозможно представить себе уровень заботы! Два человека распахнули перед нами двери, и мы вышли в сад, полный гомона птиц, высоко над головой зрели апельсины, напротив барочные скульптуры что-то нам обозначали, а под нами шумела улица Рима – мы стояли на террасе над ней, но мы не успели ни о чем подумать, потому что к нашим услугам были зонты от солнца у милой девушки слева, прямо по курсу стоял столик с бутылочками воды – кому простая, а кому и с газом, от другого стола махал нам рукой не менее приветливый человек и предлагал взять листок с информацией на одном из пяти языков. У нас уточнили пожелания к экскурсии… Но – о, ужас! Гид со знанием английского прибудет через сорок минут. К нам обратился очень загорелый скромный мужчина. Сказал, что, к сожалению, не говорит по-английски. И был искренне расстроен этим фактом, но, повернувшись к ухоженным бордюрам – так называется в барочном саду гряда кустарника, что образует аллеи, повеселел. «Я садовник!» – обернувшись, с улыбкой сказал он. И позвал нас всех снять обувь и походить по траве, он хотел объяснить, что, если высаживать несколько сортов с непременным добавлением особенного клевера, травяной покров становится настолько упругим, что тотчас выпрямляется после снятия нагрузки. И здесь хоть в теннис играй. Так что сначала мы попрыгали, потом бегали босиком, потом продирались по кустарникам, потом рассмотрели и обнюхали все цветы и, наконец, вышли на первую невероятную перспективу.