Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 14

– Что искривить? Что ты под этим имеешь в виду? – внезапно ответила она и вопросительно посмотрела на меня. Из-за долгой тишины слова из меня потекли, как из прорвавшей дамбы.

– У меня нет такой силы влияния, чтобы изменить чью-то жизнь. Наверно, мы с тобой как обычные ученики поступим в университеты, найдём работу, как бы неприятно это ни было, и будем жить как обычные люди. Но если влиять друг на друга, вмешиваться в жизнь друг друга, ну, всякое ведь бывает, так жизненный путь немного искривится.

Наконец-то Юкиношита улыбнулась моим неоформленным фразам. Её улыбка была немного грустной.

– Раз так, то ты уже достаточно её искривил.

– Мне тоже так кажется. При каждой встрече, разговоре, узнавании друг друга, расставании… жизнь искривляется.

– Ну, ты ведь изначально был искривлён. Впрочем, и я тоже… – шутливо, словно смеясь над собой, сказала Юкиношита, и мы улыбнулись.

И я со своим запутанным характером, и чересчур прямая Юкиношита, наверняка мы выглядим неправильными для окружающих. Мы были абсолютно разными, без единой точки соприкосновения, но по крайней мере в своей странности мы едины. И при каждом контакте, при каждом ударе мы мало-помалу меняли форму друг друга. Сейчас мы, должно быть, изменились настолько, что дороги назад нет.

– И буду искривлять и дальше. Но за искривление чужой жизни я, само собой, отплачу.

Хотя я и понимаю, что в словах ценности нет.

– Ну, богатств у меня почти нет, поэтому я могу расплатиться разве что временем, чувствами, будущим, жизнью и прочими абстрактными вещами.

Хотя я и понимаю, что в этом обещании смысла нет.

– Да и жизнь ничем не выделяется, и надежд особых не было… Но нечестно ведь вмешиваться в чужую жизнь, не предложив чего-либо равноценного.

И всё же мы орудуем словами, как мастер зубилом, высекая то, что должны сказать. Даже понимая, что понять невозможно, мы не можем молчать.

– Я буду всё делать, поэтому разреши мне быть в твоей жизни.

Юкиношита слегка открыла рот, сначала пытаясь что-то сказать, но тут же проглотила это, забыв дышать. После чего посмотрела на меня жёстко и дрожащим голосом начала говорить, наверно, совсем не то, что собиралась вначале.

– Неравный выходит обмен… В моём будущем и перспективах… нет ничего ценного… Для тебя, уверена… – она опустила голову, чтобы я не видел влажные глаза, и запнулась. Я же приподнял один уголок рта, чтобы как можно более напыщенно и высокомерно улыбнуться.

– Тогда я спокоен. Моя жизнь тоже пока что никакой ценности не имеет. Неизвестный бренд, цена – ниже не бывает. С официальной гарантией, так что покупайте прямо сейчас!

– Это же известная фраза мошенников! Ужасная презентация.

Мы посмотрели друг на друга с плачуще-улыбающимися лицами, и Юкиношита, сделав шаг ко мне, хлопнула по отвороту моего пальто и недовольно посмотрела на меня снизу вверх своими глазами, в которых ещё были капельки в уголках.

– Как у тебя получается нести такую чушь? Сейчас ведь не это нужно говорить.

– Не могу я это сказать… Нельзя это превращать в слова, – сказал я и усмехнулся глупым голосом, а лицо моё исказилось.

Одного слова будет мало. Даже если я израсходую весь запас слов, которыми думаю, и которые выдумываю, и которыми шучу, и рекламные слоганы – не думаю, что мне удастся всё передать. Не такие простые у меня чувства. Нет, не ошибкой было бы описать их одним словом, вот только ограниченные рамками значения одного этого слова превратятся в ложь. Поэтому я говорил множество слов, превращал логику в месиво, собирал воедино причины, окружение, ситуации, уничтожал оправдания, сминал преграды на пути к цели, отрезал пути отступления, чтобы дойти до этого места.

Как это теперь облечь в понятные слова? Да и не надо понимать. Даже если я буду не понят, я просто хочу сказать. Юкиношита смотрела на мою неловкую улыбку, но вскоре робко спросила:

– Я думаю, что от меня будет много хлопот.

– Знаю.

– Да и было много хлопот до сих пор…

– Чего старое вспоминаешь?

– Упёртая и совсем не милая.

– М, ну да.

– Я хотела бы, чтобы ты это отрицал…

– Ещё чего.

– Полагаясь на тебя, я, наверно, стану ещё хуже.

– Значит, придётся мне тоже стать хуже. Если все станут плохими – никто не будет плохим.

– А ещё…

– Хватит, – я остановил Юкиношиту.

– Мне всё равно, сколько от тебя хлопот и проблем. Даже наоборот, мне это и нужно.

– Как это? Меня такое совсем не радует.

Не подымая взгляд, Юкиношита опять стукнула меня по груди.

– Ай-ай, - сказал я, потому что так нужно говорить, а не потому что больно, и Юкиношита сказала недовольным тоном:

– Есть ведь что-то ещё.

– Иногда я серьёзно не понимаю, почему ты сердишься и когда злишься, но это, думаю, нормально, я сам такой… Думаю, хоть я буду жаловаться, но всё приму, – сказал я, и на этот раз она меня хлопнула без слов. Я мягко взял её тонкую руку.

На самом деле, было бы прекрасно, если бы было что-то ещё, но у меня больше ничего нет. Было бы прекрасно, если бы существовали слова, способные передать это гораздо проще.

Было бы прекрасно, если бы это были куда более простые чувства.