Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь

Она несколько раз приходила в студию, но чаще всего просто спала там, а не писала песни. Я переживала, что во время всех моих звонков она постоянно лежала в постели, если вообще брала трубку. Она утратила энтузиазм и цель, которые были у нее во время написания Frank. Я молилась, чтобы она не растеряла все хорошее, что с ней произошло, как это было с учебой в школе Сильвии Янг. Я гадала, что же подтолкнет ее к работе над следующим альбомом. Эми требовалось жизненное потрясение, которое пробудило бы в ней креативность. Но становилось очевидно, что требовалось ей нечто негативное.

Падения вдохновляли ее не меньше взлетов, и зависимости лишь усугубили ситуацию. Если раньше Эми старалась скрывать от меня свой алкоголизм, то теперь она пила более открыто, потеряв всякий контроль. Однажды, когда я пришла в гости, она пила чистую водку, как воду. Когда я спросила, что она делает, то услышала: «Прости, мамочка. Я люблю тебя, мамочка». Эми вряд ли старалась сделать мне больно, но иногда я уходила с Джеффрис-Плейс с ощущением, что меня измазали грязью. Как я могла принимать свою дочь такой, какая она есть, если она словно намеренно разрушала собственную жизнь?

Синтия, как и всегда, разбиралась с Эми по-своему. Она тоже не могла нарадоваться выходу Frank – ее задевало, что Эми «смывает все в унитаз». «Ты алкоголик», – говорила она ей в лицо, запрещая Эми пить в своей квартире. «Нет, нет, нет, неправда, это неправда, ба, – защищалась Эми. – У меня все нормально». Всего за пару месяцев она сильно похудела. Иногда мне приходилось заставлять себя не контактировать с ней, потому что смотреть на ее состояние было вредно для моего собственного здоровья. У меня начались головные боли и нарушился сон – пришлось прислушаться к своему организму. Он требовал, чтобы я отступила. Но я думала об Эми каждую секунду.

Эми не рассказывала мне о причине их первого расставания с Блейком тем летом, но Митчелл точно был в курсе. Их отношения с самого начала приняли разрушительный поворот, так что Блейк вернулся к своей бывшей. В итоге в ситуацию пришлось вмешаться Нику Годвину и Митчеллу.

В то же время Эми должна была отправиться в Нью-Йорк для работы с продюсером Марком Ронсоном. Она не была с ним знакома и отказалась ехать. Вместо этого она позвонила Нику Шимански и попросила его приехать к ней домой. Когда он вошел, то застал Эми в жутком состоянии. Она была пьяна, выглядела неряшливо и рыдала так, что Ник позвонил Нику Годвину – он тоже подъехал в квартиру. Они оба пыталась утешить Эми – никто из них еще никогда не видел ее в настолько ужасном состоянии.

Как бы эгоистично ни прозвучало, но я рада, что не застала этого. Я бы не справилась. Поэтому Ники позвонил Митчеллу с просьбой приехать. Квартира Эми была похожа на свалку. Митчелл забрал ее в свой дом в Кенте на пару дней, а оба Ника сели решать, нужно ли отправить ее на лечение. Алкоголь становился серьезной проблемой. Было решено отправить Эми в клинику под Сурреем после выходных. Так и произошло.

Сначала она сопротивлялась этому решению, но в конце концов согласилась. Но только пока не приехала туда. От места разило авторитарностью. Она начала понимать, что будет лечиться на чужих условиях, и отказывалась признавать свои проблемы (как и большинство зависимых). Эми знала, что склонна к зависимостям, в чем не раз мне признавалась. Но свой алкоголизм она считала последствием расставания с Блейком и была уверена, что скоро ее отпустит.

Ее версия случившегося навсегда останется в тексте песни «Rehab». Не успели Ники высадить ее у клиники, как она тут же им отзвонилась. «Все, сходила», – сказала она, вынудив их отвезти ее обратно в Лондон. Она пробыла у врача 15 минут и решила, что это место не для нее. «Врач просто хотел поболтать о себе. Это у него проблемы», – сказала она мне позже.

Не знаю, как эта ситуация повлияла на ее решение, но в декабре Эми и Brilliant 19 расторгли контракт (хоть и на хорошей ноте). Эми провела под крылом компании на полгода дольше отведенного срока – теперь ей было 22, и она могла сама решать, кто будет представлять ее интересы.

Несколько лет Ник Годвин наблюдал, как Эми вырастала из наивной девочки-подростка, дергающей гитарные струны в их первую встречу. Теперь она стремилась к чему-то иному, хотя еще сама не знала, к чему именно. Ее творческий блок спал, когда она приехала в Нью-Йорк к Марку Ронсону.