Моя любимая мумия (СИ)

— Гонец от Ваджит, мой господин. — В дверях появился стражник. — Владычица требует, чтобы ты незамедлительно явился к ней.

— Пусть передаст ей, что мы свидимся позднее, — не поворачивая головы, ответил фараон. — И приготовь для меня колесницу.

— Интересно, — задумчиво произнёс я, — а если бы ты пошёл к ней, вместо того чтобы идти в гробницу, что тогда?

— Кто знает! — Семерхет набросил мне на плечи золотой плащ. — Возможно, она рассказала бы мне о планах своего супруга и тем самым спасла меня. А возможно, женское сердце просто почувствовало беду. Мы не узнаем об этом.

— Колесница готова, — доложил вернувшийся стражник.

Семерхет хрустнул пальцами, взял меня за руку и повлёк за собой по длинному коридору. Следом таяли светильники, превращая сумрак в кромешную тьму, как будто с уходом фараона вообще весь дворец исчезал во мрак. Наполненный благовонными ароматами воздух сменился пыльным — мы вышли на улицу. Из храма доносились заунывные песнопения жрецов, призывающих древних богов. Меня бил озноб, но вовсе не из-за вечерней прохлады (а было по-настоящему свежо в этот час).

Лошади, запряжённые в колесницу, храпели и били копытами, высекая искры. Возница едва удерживал их. Фараон привлёк меня к себе за талию и приказал вознице:

— Гони!

Колесница помчалась во весь опор. Если бы фараон не удерживал меня, я бы давно свалился: повороты были крутые, дороги — ухабистые, а я — совершенно не подготовлен к подобным вещам. Меня даже затошнило.

Ночь сгущалась вокруг, на небе появлялись звёзды. Их было гораздо больше, чем в современном мире, и сияли они ярче. Вот не надо было бы никуда ехать, остановили бы колесницу, я бы просто лёг на песок и смотрел на звёзды всю ночь…

Колесница остановилась у пирамиды. Семерхет спрыгнул с неё и ссадил меня. Я невольно ухватился за него.

— Ничего, первая поездка всегда так, — с улыбкой сказал он, поддерживая меня. — Когда привыкнешь, тебе это даже понравится. Да?

Я покраснел, поскольку он явно намекал и на то, что было между нами.

Гробница казалась зловещей в этой темноте. Фараон запалил факел и осветил вход:

— Идём?

Я уцепился за его руку, чтобы ненароком не потеряться по дороге. Семерхет шёл уверенно, — наверное, знал гробницу как свои пять пальцев (потом я уже выяснил, что именно эрпат и спроектировал пирамиду со всеми её лабиринтами и ловушками). Не было ещё той роскоши, что я видел в будущем: стены были сырые, лишь с намётками картин и иероглифов, камеры зияли пустотами, не было ни спёртого воздуха, ни вековой пыли. Скорее всего, гробницу доделали и наполнили уже после смерти фараона. Удивительно было смотреть на всё это и невольно сравнивать с тем, что я видел тогда: в будущем было то, чего в прошлом ещё не произошло!

Фараон провёл меня окружным тоннелем, так что мы благополучно миновали все ловушки. Потом этот тоннель, сказал он, завалят камнями и зальют варом, чтобы никто не смог пройти через него внутрь (неудивительно, что я не нашёл его). Тоннель вывел нас прямо в погребальную камеру, такую же пустую и зловещую, как и все остальные. Я поёжился, увидев пустой саркофаг.

Семерхет воткнул факел в стену и опустился на ложе.

— И дальше что? — Я озирался, чувствуя, что дрожь пробирает меня всё сильнее.

Эрпат достал коробочку с ядом. Я перехватил его руку и сердито воскликнул:

— Ты же не станешь его принимать?

— Нет, конечно. — Семерхет улыбнулся и отвёл мою руку. — Не волнуйся обо мне.

— Как будто я могу… — так же сердито отозвался я.

Фараон сцапал меня и поцеловал, я не сопротивлялся, это хотя бы несколько успокаивало. Потом эрпат указал на каменную колонну:

— Встань за неё. Там тебя не будет видно.

— У тебя ведь есть какой-нибудь план? — спросил я, неохотно вставая туда.

Семерхет не ответил, опустился на ложе и закрыл глаза. Со стороны он был похож на мертвеца. Я огляделся и подумал, что, если дело примет дурной оборот, пущу в ход вон тот забытый строителями каменный блок… тяжёлый, должно быть, но я как-нибудь сумею его поднять.

Послышались шаги. Фараон слегка вздрогнул, но тут же замер в прежней позе. Я затаил дыхание, но мне казалось, что я дышу так громко, что эхо отдаётся в стенах погребальной камеры.

Косой клин света вполз в гробницу, появился Меру, бросил факел на пол и затушил его. Человека в шакальей маске с ним не было, да и жрецы всё ещё были живы. Что-то уже поменялось! Меру прошёлся по камере, кривя губы, и подошёл к ложу, где покоилось, — как он полагал, — тело фараона. Я напрягся, невольно потянулся рукой к каменному блоку… Меру наклонился к эрпату и прошипел:

— Никогда ты не восстанешь от своего сна! — И он вытащил из-под складок плаща кинжал и занёс над фараоном

Не знаю, что со мной стало, возможно, инстинктивно, но я вышагнул из-за колонны в этот же самый момент, тень метнулась по стене, падая на них. Меру отшатнулся от Семерхета и обернулся, думаю, чтобы первым прирезать меня, невольного свидетеля задуманного убийства. И вот тут фараон перехватил его запястье и сжал так крепко, что кости хрустнули. Такого Меру точно не ожидал, и живой и здоровый фараон поверг его в смятение.