Моя любимая мумия (СИ)

На первый взгляд, остальное было как и во всех прочих пирамидах. В четырёх углах — золотые канопы Имсет, Хапи, Дуамутеф и Кебехсенуф, инкрустированные крупными драгоценными камнями. В центре камеры на золотом ложе, украшенном по углам вырезанными из белых кристаллов цветами лотоса (канделябры или чаши для благовоний?), покоился золотой саркофаг. Удивительное дело, на нём (как и во всей камере) не было ни пылинки! Искусная работа, должен признать: черты лица покойного были изображены в мельчайших подробностях, причём не стилизованные, а довольно реалистичные черты лица. Словно взяли и приклеили на саркофаг фотографию человека (чего уж точно быть не могло!). Всё было раскрашено эмалью и отлично сохранилось — ни трещинки! А вот имя, которое писалось сверху, было затёрто чёрной краской. Я присвистнул и сделал несколько снимков.

Когда я отступил на шаг, чтобы снять барельеф сбоку, я опять присвистнул. Вот так саркофаг! Ни на что не похоже! Обычно саркофаги египетских фараонов представляли собой ёмкость, которую накрывали плоской крышкой и запирали на восемь колышков. А у этого нижнее основание было плоское, крышка надевалась сверху, а колышки были сбоку. Но их было далеко не восемь! Я обошёл ложе и насчитал около ста штук. Кто-то позаботился, чтобы саркофаг был прочно заперт.

Что ещё казалось странным, так это то, что в погребальной камере терпко и свежо пахло благовониями, как будто мумию и канопы поместили сюда не тысячелетия назад, а совсем недавно.

Мне почудились какие-то шорохи. Будто сквозняк или какое-то шустрое насекомое… Я огляделся, даже заглянул под ложе, но ничего не обнаружил. Показалось, должно быть. Я махнул рукой и переключил внимание на стены камеры. Они представляли собой единое художественное полотно, изображающее сюжеты религиозного толка, но все фигуры как будто стягивались к центральному изображению фараона — необычному изображению! Согласно древнеегипетским традициям, фигуры всегда изображались в профиль, лицами в прошлое или будущее, и были лишены правдоподобности. Их можно было назвать не изображениями людей, а идеей об изображении людей. А фараон смотрел в настоящее, то есть был изображён анфас. Вот это точно открытие!

Фараон вышел ну прямо как живой! Может быть, он даже позировал живописцу, настолько детализированным было это изображение. Фараон был только в набедренной юбке и сандалиях. Никаких наплечников, клафта, парика и искусственной привязанной бородки! Длинные собственные волосы — немыслимая вещь для Египта! — корона на голове, лотос и скипетр в руках, а вокруг «анх» и заклинания. Понимал я не все слова, но всё-таки смог их прочесть.

«Ты единственный, сотворивший самого себя… и не знают твоей сущности… — гласили надписи. — Ты закован, рана твоя предписана… владыка вечности с тысячей имён, и открыты ему врата великие… и сделано, как он приказал, встань… сделал он… что ты стоишь, говорят они…»

Когда я дочитывал эти строки, мне показалось, что камера наполнилась свежим воздухом, как будто ветерок разогнал ненадолго запах благовоний своим лёгким дыханием. Я завертел головой и увидел несколько древних зеркал, использовавшихся для освещения. Вероятно, и в погребальной камере была потайная дверь, а иначе откуда тут взяться сквозняку и для чего эти зеркала? Нужно бы отправиться на поиски, но… я не справился с искушением.

Я никогда не видел египетских мумий «живьём», только на фотографиях и видео, поэтому решил вскрыть саркофаг и сфотографировать его содержимое. Искушение увидеть это первым было так велико, что я не смог удержаться. Я бросил сумку на пол и вооружился стамеской, но щель между основанием и крышкой была слишком узкой, а колышки сидели крепко: от моих потуг даже царапин не осталось! Я взмок, отбросил стамеску, рукавом стёр со лба пот и сказал, обращаясь к саркофагу:

— Крепко же тебя запечатали! Видно, ты был важной птицей?

Так, секунду! Или это у меня в глазах, или саркофаг стал выглядеть как-то по-другому. Я помотал головой. Что за глупости! Как мог саркофаг, эта золотая глыба, высеченная тысячи лет назад, измениться? Я взял фотоаппарат, нашёл фотографию и сравнил с тем, что было сейчас. Вот чёрт, точно изменился: на глазницах проступили какие-то иероглифы. Я наклонился над саркофагом, чтобы рассмотреть этот феномен, — мой медальон выскользнул из-под рубашки и со звоном прилип к крышке. Намертво пристыл! Как будто саркофаг был магнитом. Но вот только я никогда не слышал, чтобы магниты притягивали золото. Как я ни старался, медальон отлипать не пожелал. Пришлось снять цепочку с шеи.

— Да как же так… — бормотал я, ковыряя медальон (он сидел как влитой). — Вот ведь, а…