Моя любимая страна

Телевизор работал все хуже, за черно-белой рябью стало не различить лиц. Я стала читать газеты — они были в школьной библиотеке. Я полюбила газеты — картинка не менялась, можно было думать, пока читаешь. А потом сама пошла работать в газету. Там платили не хуже, чем за мытье полов. Я писала про мошенничество с автобусными билетами, поликлинику для подростков, скинхедов, которые появились в нашем городе. Я гордилась, что пишу про взрослые вещи, и считала себя журналистом.

Потом я случайно купила Новую газету. Я открыла ее на статье про Чечню. Там писали про мальчика, который запрещал слушать маме русские песни по радио. Потому что российские военные увели его отца и вернули его трупом с отрезанным носом. В статье были слова «зачистка», «фильтрационный пункт». В селе Мескер-Юрт военные убили 36 человек. Одного мужчину (он выжил) распяли на кресте, пробили гвоздями ладони. В статье была подпись — Анна Политковская.

Я пошла в областную библиотеку и попросила подшивку Новой газеты. Я искала ее статьи. Я читала их. Мне казалось, у меня поднимается температура, я трогала рукой лоб, но он был холодный, мокрый, мертвый. Я поняла, что ничего не знаю про свою страну. Что телевизор меня обманывал.

Я ходила с этим осознанием несколько недель. Читала, ходила по парку, шла читать опять. Хотела поговорить с кем-то взрослым, но взрослых не было — телевизору верили все.

Я злилась на Новую газету. Она отняла у меня общую правду, а своей у меня никогда не было. Мне 14 лет, думала я, и теперь я какой-то инвалид.

Потом я решила работать в Новой газете.

Через несколько лет у меня получилось.

Путин уже давно играет, а вот Медведева задолбались подбирать

8 мая 2008 года

Спецрежим в Кремле в связи с инаугурацией[5] был введен накануне, с 11 утра 6 мая. И Кремль стал сам на себя не похож. Вместо стаек туристов с фотоаппаратами по брусчатой мостовой бродят военные, странные люди в черных костюмах, музыканты в смокингах и девушки-хористки. В день перед инаугурацией последние прогоны проводятся и для парада, и для хора, и для оркестра. Но основная репетиция — для корреспондентов.

Вступление в должность нового президента будут снимать 69 камер. Некоторые стоят на земле, другие прикреплены к плечам и животам операторов, третьи охватывают площадь с вышек. Первый канал будет снимать с вертолетов. А бельгийское телевидение, после долгих согласований, подвесило камеры на протянутые над кремлевскими стенами тросы.

Репетиции идут в Кремле с конца апреля. А лагерь Первого канала у Соборной площади разбит уже неделю. Несколько машин, палатка-штаб. В штабе — интернет, горячая вода, колбаса и сухие бизнес-ланчи. На стенах развешаны служебные костюмы (все, кто даже случайно попадет в кадр, должны выглядеть соответственно моменту), объявления, расписание репетиций. Пятьдесят минут инаугурации снимают с разных ракурсов уже сотню часов. Проход Путина перед парадом, проход Медведева, церемония в Большом Кремлевском дворце, выход и речи обоих президентов — снова, снова и снова.

План движения камер вроде бы прост. Главных персонажей — два. Путин выйдет из одного здания Кремля и дойдет до другого. Поднимется по правой лестнице Большого Кремлевского дворца. Медведев с небольшой задержкой двинется на кортеже от Белого дома и зайдет через другой вход. Встретятся они уже внутри. После церемонии вместе спустятся к строю солдат.

На Соборной площади мечутся полсотни человек — режиссеры, корреспонденты, операторы, монтеры, охрана, военные. Бейджиков ни у кого нет, за неделю тренировок все уже знают друг друга. Телевизионщики беспрекословно слушаются молодых людей с прозрачной трубкой за ухом. Все — и операторы, и охрана, и военные — переговариваются по рациям. Кто-то кричит: «Автоматчиков — за камеры!» — но ничего не происходит.

В параде перед Большим Кремлевским дворцом будут участвовать девять взводов. Сейчас на площадь балетным шагом выходят тридцать солдат, обозначающие собой первую и последнюю линию, и генерал-майор. На солдатах — тяжелые шинели, на генерал-майоре нет лица. «Это очень хорошо, что холодно, — говорит оператор рядом со мной. — А то позавчера один солдатик на репетиции от жары в обморок упал».

Между солдатами бродит десяток кремлевских дворников — нетипично славянской внешности и в красивой зеленой униформе. На площади — ни мусоринки, и даже камни кажутся вымытыми, но дворники упорно вычищают щетками что-то из зазоров между камнями. Среди солдат и дворников ходит тетка в костюме и кричит: «Площадь в кадре должна блистать!» «А почему не принесли пылесос?» — ругаются дворники. «Не разрешают», — кивает тетка головой в сторону охраны.

«Дворники ушли быстро! Где президенты?» — это Наташа, худенькая женщина в джинсах, режиссирует движение камер.